"Александр Борисович Чаковский. Свет далекой звезды (Повесть) " - читать интересную книгу автора

имеет сейчас значение!.. Он опускает руку в карман, там у него всегда лежит
книжечка - расписание движения пригородных поездов.
Рука его нащупывает книжечку и какой-то конверт. А, это письмо от
Виктора, дальнего родственника, которое он получил ещё на взморье. Парень
окончил институт в Ленинграде, спрашивает, может ли он приехать в Москву,
пожить у Завьялова недели две-три, прежде чем отправиться к месту работы.
Что ж, пусть приезжает. Надо сегодня же дать ему телеграмму. Прямо с
вокзала. Так когда же отправляется электричка?..


5. ДРУГОГО РАЗА НЕ БУДЕТ

- Мираж, дорогой мой, мираж, воздух ловишь, - сказал наконец Симонюк,
маленький, располневший, коротко остриженный человек.
Они сидели на траве лётного поля. Симонюк выслушал рассказ Завьялова
без особого интереса, время от времени нетерпеливо поглядывая на старт.
"Чего он там не видал?" - раздражённо подумал Завьялов, перехватывая
взгляд Симонюка. На старте всё было, как обычно. В квадрате, обозначенном
красными флажками, возвышался выкрашенный в серую шахматную клетку
автомобиль-фургон - СКП, - стартовый командный пункт аэродрома. Несколько
самолётов ЯК-18 стояли на заправочной линии, и к ним медленно ползла
автоцистерна с топливом. Группа курсантов в синих комбинезонах стояла
полукругом перед инструктором, державшим в вытянутых руках карту в
планшете. Всё, как обычно...
Завьялова встретили приветливо, спрашивали, почему так рано вернулся.
Он отшучивался на ходу, ища взглядом Симонюка. Разглядев его наконец у
взлётной полосы, подошёл и увёл сюда, в дальний угол аэродрома, где им
никто не мог помешать.
- ...Послушай, - снова начал Завьялов, - а нельзя всё-таки
допустить, что письма были? Понимаешь, были! Ну, хотя бы одно письмо. Меня
нет, я погиб, кто станет хранить адресованные мне письма? Их могли просто
затерять, выбросить, наконец.
- Опять двадцать пять, - сказал Симонюк своим хрипловатым голосом. -
Все письма, адресованные погибшим лётчикам, передаются замполиту. Так? Он
на них отвечает. Все это ты знаешь не хуже меня. Когда ты вернулся,
замполит был на месте, и ты его расспрашивал. Так?
- Так...
- Ну, вот и весь сказ.
И Симонюк посмотрел на Завьялова снисходительно и в то же время с
чувством глубокого превосходства.
Симонюку за шестьдесят, и вот уже десять лет, как он вышел в отставку.
Однако между ним и уволенным в запас Завьяловым была большая разница.
Оторванный, отгороженный от любимого дела, Завьялов с горечью сознавал, что
жизнь идёт вперёд, а он, Завьялов, стоит на месте.
Симонюк же где-то в глубине души был уверен, что подлинное
летосчисление остановилось в тот самый день, когда он прекратил свою
командную службу в армии.
Всё, что люди делали без Симонюка, казалось ему чем-то несерьёзным,
неправомерным, заслуживающим критики, иронии и, уж во всяком случае,
молчаливого неодобрения.