"Александр Борисович Чаковский. Свет далекой звезды (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Володя и Оля цепко держались за свой угол скамейки. Оля оставалась на
ней, пока Володя бегал в город купить что-нибудь поесть. Он вернулся, неся
хлеб, солёные огурцы и несколько яблок. А потом, в полдень, за
продовольствием ходила Оля. Володя ждал её, то и дело тревожно поглядывая
на дорогу.
Так прошёл ещё день. К вечеру им уже казалось, что они знают друг друга
всю жизнь и никого нет ближе, чем она ему, а он ей. И снова подошла ночь.
Те люди, что сидели в сквере, и те, что только что спустились из города,
сейчас столпились на набережной у пристани.
А потом зашумел невидимый в ночи пароход с погашенными огнями, и
человеческая лавина покатилась вперёд, к дебаркадеру.
Кто-то, падая, резко толкнул Володю в спину, он выпустил руку Оли, и
вдруг их разъединила, отгородила друг от друга человеческая стена. Их
понесло, точно щепки, в разные стороны.
- Оля! - крикнул Володя, но ему никто не ответил. Он ещё раз громко
позвал её: - Оля, Оля! - и, снова не получив ответа, стал отчаянно
работать локтями.
Ему казалось, что поток людей понёс её вперёд, к пристани, и он стал
стремительно пробиваться туда, к мигающим огням.
Его толкали, ругали, но он ничего не слышал, не чувствовал и только
время от времени звал её: "Оля, Оля!" Его жалобный голос был так силён, что
заглушал другие голоса, и шум ветра, и плеск воды, и чавканье грязи под
множеством ног.
Внезапно что-то хрустнуло, сломалось там, впереди, у пристани, и Володю
понесло вперёд, к воде, прямо на помост, мимо задранных кверху обломков
шлагбаума, мимо отчаянно ругавшихся матросов, пытавшихся сдержать
человеческую лавину...
Володя понял, что он уже на пароходе, только в ту минуту, когда его
крепко прижали к палубным перилам. Он снова крикнул: "Оля! Ты здесь?..
Оля!.." И снова она не отозвалась.
Пароход отвалил и пошёл в темноту. Пристань, которую всё ещё штурмовали
люди, стала растворяться во мраке, а шум машин и рассекающего воду
пароходного винта постепенно заглушил крики людей там, на берегу.
Володя стоял на палубе, прижатый к перилам, и не мог сделать ни шагу,
даже не мог пошевелиться. Ему было трудно дышать, и очень болела нога,
повреждённая в этой давке; рана, наверное, снова открылась, и казалось,
будто в сапог попал раскалённый уголёк и прожигает мясо до кости. Но Володя
думал только об Оле.
Он старался уверить себя, что она наверняка здесь, на пароходе, на
палубе или в трюме, и, как только он сможет двинуться, найдёт её.
Прошло некоторое время, и люди притёрлись, расселись на чемоданах и
узлах; многие стали укладываться спать.
Володя попросил соседа-бородача присмотреть за рюкзаком и, осторожно
перешагивая через лежащих, обходя сидящих и стоящих людей, стал пробираться
вдоль палубы.
Потом он снова позвал её: "Оля!" Никто не ответил. Только вода бурлила
за кормой. Где-то плакал ребёнок. Холодный ветер дул в спину.
Володя продвигался с огромным трудом. Повсюду, занимая всю палубу,
лежали люди и вещи. Володя спотыкался, падал, его больно толкали и шипели
из темноты: "К-куда? Куда прёшь? Не видишь - люди!" Наверно, прошло не