"Александр Борисович Чаковский. Победа (Книга 3) " - читать интересную книгу автора

августа 1973 года по июль 1975-го. Воронов был там. Конечно, не в составе
советской делегации, а опять-таки как корреспондент. И каждым вечером
старался тогда "поймать" советского дипломата Ковалева. Иногда это
удавалось, иногда нет. Иногда Ковалев, измученный бесконечными заседаниями,
наотрез отказывался комментировать только что закончившийся раунд
переговоров, иногда двумя-тремя сжатыми фразами давал Воронову понять
специфику сегодняшней встречи с представителями западных держав. Но главным
источником информации были, разумеется, пресс-конференции, на которых
выступали либо тот же Ковалев, либо кто-нибудь другой из советских
дипломатов.
В ходе жарких, подчас изнурительных дискуссий представители тридцати
пяти государств вырабатывали такие формулировки, которые были бы приемлемы
для всех. Это давалось нелегко, очень нелегко. Но к середине лета 1975 года
было достигнуто согласив по всем основным вопросам и разработан проект
заключительного документа.
Лишь после того наступил третий этап - сегодняшний. На этот раз
Совещание должно проходить на высшем уровне. Предстоит утверждение
женевского проекта.
...И вот теперь Воронов сидел в кресле, в окружении других журналистов.
Он видел, что пресса социалистических стран представлена здесь очень широко.
"Можно ли было все это предвидеть, предсказать три десятка лет назад? -
размышлял Воронов. - Можно ли было представить, что вопросы, по которым шли
такие непримиримые бои в Цецилиенхофе, в конце концов будут приведены к
общему знаменателю, - появится документ, устраивающий всех?.. Значит, люди
поумнели за эти тридцать лет? Или "ястребы" убедились в тщетности "холодной
войны", в невозможности воспрепятствовать социалистическому развитию тех
стран Европы, которые так третировались тогда Трумэном и Черчиллем,
хотевшими заставить их жить по образу и подобию США и Англии? Или сыграл
свою важнейшую роль тот факт, что в середине 60-х годов к руководству в
Советской стране, в нашей Коммунистической партии пришли люди, до конца
убежденные в том, что нет таких усилий, которые не стоило бы затратить для
обретения долгого, прочного мира, и это их убеждение, их активная борьба на
международной арене впервые с момента возникновения Советского государства
могли опереться на новое соотношение сил, на небывало возросшую мощь
социализма? С этим вынуждены теперь считаться все, даже "ястребы".
Но, может быть, и этим не исчерпывается ответ на вопрос: почему именно
в наши дни стали возможны "Хельсинки"? Может быть, причина еще глубже - сама
история предопределила возможность такого Совещания? Это не фатализм, а
констатация реально сложившихся условий политической, экономической и
материальной жизни. Почему, например, советский искусственный спутник Земли
стал из мечты реальностью именно в пятьдесят седьмом году, а не раньше? Ведь
были же для этого свои причины! Есть они и в данном случае. И главная из
закономерностей, обусловивших возможность Хельсинкского совещания,
заключается в том, что именно теперь установилось военно-стратегическое
равновесие между миром социализма и миром капитализма!"
Так думал Воронов, не отрывая глаз от экрана телевизора.
...Десятки миллионов глаз следили за этим поездом, медленно
приближающимся к перрону Хельсинкского вокзала 29 июля 1975 года. Наконец он
остановился. Чуть слышно лязгнули буфера. От группы встречающих членов
правительства Финляндии отделился немолодой высокий, худощавый человек и,