"Александр Борисович Чаковский. Победа (Книга 3) " - читать интересную книгу авторасопровождаемый офицером, видимо адъютантом, подошел к одному из вагонов.
- Смотрите, Кекконен! - воскликнул Клаус. Президент Финляндии сердечно поздоровался с Леонидом Ильичом Брежневым - главой советской делегации, радушно пожал руки Громыко, Черненко и Ковалеву. "А все-таки я счастливый человек, - в который уже раз подумал Воронов, - быть в Потсдаме и через тридцать лет иметь возможность увидеть вот это!.." Мысленно он поблагодарил Клауса за идею - наблюдать прибытие советской делегации по телевидению. Много ль бы он увидел, стоя в толпе журналистов, на одной из двух железнодорожных платформ, подогнанных к перрону? Только церемонию встречи. А теперь каждый шаг делегации, выражения лиц были у него на виду. Вдруг ослепительный свет ударил Воронову прямо в глаза. Он даже зажмурился, потом резко повернул голову и увидел Чарли Брайта... - Хэлло, Майкл! - крикнул Брайт, встретив мой злой взгляд. - Тебе, кажется, положено быть на аэродроме? - насмешливо спросил я. - Уже отдежурил там всю ночь. И никак не думал, что такой удачный снимок сделаю не там, а вот здесь. Русский, поляк и немец сидят рядом, почти в обнимку! Такое фото скажет о многом. Действительно, справа и слева от меня сидели Вацлав Збарацкий и Вернер Клаус, положив руки на мои плечи, - так им было удобнее сидеть на подлокотниках моего кресла. - Мы не собирались позировать, - сухо сказал Клаус по-английски, - но - В Потсдаме подобную фотографию сделать было бы трудно, как думаешь, Майкл-бэби? - усмехнулся Чарли. - Тем и дорого Хельсинкское совещание, - вполне серьезно сказал Збарацкий. И добавил: - В том числе и этим... Я уже собрался было направиться к выходу, когда Вацлав несмело напомнил: - Пан Воронов обещал мне... - Ну, конечно, конечно! - громче, чем это было необходимо, откликнулся я, безмолвно упрекнув себя: "Ведь мог бы уйти, забыв о просьбе этого вежливого молодого поляка". А вслух продолжал: - Я полностью к вашим услугам. Может быть, зайдем в бар? - Честно говоря, мне надоели бары, слишком уж много их повсюду, - ответил поляк. - Впрочем, - торопливо поправился он, - если у пана есть желание пойти в бар... - Нет, нет, - прервал его я. - Давайте присядем где-нибудь здесь. Мы устроились в одном из холлов, подальше от телевизоров, опустились в мягкие кресла. - Итак... - произнес я, - нахожусь в полном распоряжении моего польского товарища... - Да, да, товарища, - согласно повторил Вацлав. - Русских, наверное, коробит наша форма обращения - "пан". С этим словом связаны неприятные для нас, коммунистов, ассоциации. Но мы решили сохранить его. Иногда человека трудно назвать "товарищем", а "гражданином" - слишком уж казенно. "Пан" более вежливо. И нейтрально. Немцы тоже сохранили в обращении "хэрр" и |
|
|