"Майкл Чабон. Тайны Питтсбурга" - читать интересную книгу автора

постепенно оказывался во власти воспоминаний о том, как играл с отцом в
гольф. Мне захотелось сойти с травы на дубовый настил, окружавший клуб и
само поле.
Касаясь пальцами плетеной изгороди и наблюдая за серебристыми каплями,
которые дождь оставил на моих ботинках, я почувствовал прилив острой тоски
по отцу. Я произнес слово "папа", вдохнул благоухающий травой воздух и
вспомнил, что отец завтра прилетает в Питтсбург. Мы будем обедать, а я
крикну: "Лифт едет вверх!" Он покачает головой, оплатит счет и в десятый раз
расскажет мне о девушке из семейства Вейцман, брандейсовской стипендиатке,*
милой, славной и исключительно умненькой.
______________
* Луис Дембиц Брандейс (1856-1941) - выдающийся американский юрист,
член Верховного суда США в 1916-1939 гг. Участвуя в делах, связанных с
нью-йоркскими евреями-швейниками, заинтересовался проблемами евреев, в итоге
возглавив сионистское движение.

Поле для гольфа постепенно перешло в парковую зону, опоясывающую
территорию Университета Карнеги-Меллона. За парком был мост, овраг и Окленд.
На Фабрике по Производству Облаков царило затишье: похоже, сегодня новых
облаков не будет. Здание из белого кирпича, две бежевые трубы, таинственные
узкие мостики и закрытые двери. Фабрика располагалась у противоположного
конца моста, возле подножия холма, на котором стоял Музей Карнеги, совсем
рядом с железной дорогой, пролегавшей под мостом. Сложная путаная
конструкция из мостков и кабеля, обвивавшего здание, казалось, соединяла
музей со всеми его динозаврами и другими ископаемыми и железную дорогу, по
которой ночами проносились платформы с автомобилями.
Я шел, рассматривал овраг, лежавший прямо подо мной, и пытался
представить себе двух мальчиков в галстуках, бредущих по песку и пинающих
камешки и пустые жестянки из-под кока-колы. Они непременно должны были
обсуждать важные события своей жизни так, будто добрая ее часть уже позади,
но все-таки самое лучшее еще только предстоит. Я не имел ни малейшего
представления о том, как выглядел Кливленд, поэтому его образ оставался
размытым. Мне казалось, что они "оттягивались", просто болтая о
тригонометрии, Джоне Ленноне и об отцах.
У дальнего конца моста я, повинуясь неожиданному импульсу, резко взял
вправо и двинулся вниз по бетонной лестнице, которую прежде не замечал и
которая заканчивалась у двери из железной сетки, закрытой на висячий замок.
Это был вход на Фабрику по Производству Облаков. Оттуда деревянные ступени
вели вниз, на песчаное днище оврага. Я пошел по ним, время от времени
посматривая на часы: в моем распоряжении оставалось еще около получаса.
Спустившись вниз, я стал разглядывать проржавевший красный мост, который
нависал прямо над моей головой и отчаянно вибрировал под колесами каждой
проезжавшей по нему машины. Я направился вокруг здания Фабрики, стараясь
заглянуть внутрь сквозь непрозрачные стекла белых окон.
Наверное, Артуру просто нравилось думать, что Фабрика производит
облака, но я должен был узнать, что она собой представляет на самом деле,
прежде чем делать вид , что мне это тоже нравится. Пока я не уразумел, имеет
ли она отношение к музею или как-то связана с железной дорогой.
Удовлетворившись беглым и безрезультатным осмотром ржавых табличек с
надписями, которые валялись на земле возле здания и практически с ней