"Майкл Чабон. Тайны Питтсбурга" - читать интересную книгу автора

- Подруга Кливленда. По-моему, она здесь. Одну минуту. Постой здесь,
хорошо? Извини, я сейчас вернусь. Прости, но я вижу кое-кого, - бросил
Артур, отпустил мою руку и исчез.
Я стоял и осматривался, с любопытством разглядывая красивых молодых
людей со всех концов света. Артур оставил меня в углу гостиной, рядом с
предметом обстановки, напоминавшим башню. Я немедленно привалился к нему и
приложил горячую щеку, чтобы немного ее остудить. В гостиной собралось
немало людей, чья кожа отливала всеми оттенками коричневого: иранцы, арабы,
перуанцы, кувейтцы, гватемальцы, индийцы, жители Северной Африки, курды и
многие другие. Белые женщины на их фоне казались украшением из бледных
кружев. Я видел молодых людей в причудливых головных уборах и рубашках от
Лакоста или плохо сидящих костюмах из габардина. Они смеялись и пожирали
глазами женщин. Артур учился в университете на том факультете, куда
состоятельные и невероятно удачливые люди со всего мира отправляли учиться
своих детей. Их наставляли тому, как ворочать несметными капиталами
международных фондов и решать проблемы родной страны. Когда я спросил
Артура, чем тот собирается заниматься в будущем, он ответил: "Дипломатией".
- Я хожу на эти вечеринки для практики, - признался он. - Тут есть свои
фракции, союзы, тайны, долги, игрища. Разумеется, я имею в виду сексуальные
игрища. И все они ощущают себя иранцами, бразильцами - кем там еще? Только я
не считаю себя американцем. Я - атом. Я перемещаюсь повсюду, как наемник.
Нет, не наемник, а агент, преследующий собственные интересы, свободный атом.
Кажется, это что-то из химии, да? Я всегда нахожусь на наружной орбите, вне
всего, что происходит с молекулами.
- По-моему, ты что-то напутал, - усомнился я. - Я уже не помню, что
такое свободный атом, но, похоже, ты все это придумал.
Гостиная была шумной, прокуренной, многолюдной и пышной. После падения
шаха отец Рири вывез самолетами из страны приличное количество ковров и
скульптур, и эта мрачноватая роскошь придавала званым вечерам его дочери
темный, утонченный и какой-то разнузданный оттенок. Я заглянул за стеклянные
дверцы шкафа, к которому прислонился. На полках были разложены кинжалы и
яйца всевозможных видов. Яйца - размером с те, что кладут эму, - сплошь
покрывали роспись и драгоценные камни. Крохотные навесные дверцы, врезанные
в скорлупу, открывали взгляду миниатюрные сцены изысканной персидской любви,
которая требовала поистине акробатической ловкости. Резчик акцентировал
конечности и гениталии причудливо сплетенных фигурок, особенно не
прорабатывая лица; в их выражениях читалось что-то коровье, характерное для
азиатского эротического искусства и составляющее странный контраст со
страстной агонией слитых тел. У кинжалов были видны только рукоятки, лезвия
же прятались в фантастически красивых ножнах из синего бархата и
разноцветной кожи. То тут, то там на полках стеклянной витрины попадалась
серебряная утварь удивительной работы.
- И как тебе это? - послышался голос Артура. Несмотря на легкость тона,
он казался разозленным или, по меньшей мере, озабоченным.
- По-моему, отец Рири наживается на торговле женщинами. Вот это
вечеринка! - Я попытался придать своему голосу ту дикторскую интонацию,
которую недавно подметил у Артура. Затем позволил себе неосторожный
вопрос: - Ну как, нашел "кое-кого"?
Он уклонился от ответа в прямом смысле. Спрятал глаза и покраснел, как
девица, как Фанни Прайс из "Мэнсфилд-парка".* Мне сразу же понравился он,