"Барбара Картленд. Недосягаемая " - читать интересную книгу автора

его... Не могу объяснить, мне никогда не удается выразить словами свои
чувства.
Наступила пауза, а затем почти резко Элизабет произнесла:
- Мне нужно тебе кое-что рассказать, но я тоже не в ладах со словами.
Лидия сразу напряглась. Она и без слов поняла, что Элизабет собирается
заговорить о чем-то неприятном, и все-таки ждала, не желая перебивать сестру
в том случае, если ошиблась.
- Это насчет Ивана, - неуверенно начала Элизабет.
- Тогда я бы предпочла, чтобы ты ничего мне не говорила, - тихо сказала
Лидия.
- Мне кажется, тебе следует знать, - настаивала Элизабет. - Пошли
разговоры. Если все так серьезно, то нужно подумать о Кристин.
- Это не так серьезно.
- Ты разве знаешь, о чем я говорю? - спросила Элизабет. - Тимоти Грэм
собирается...
- Да, знаю, - перебила Лидия. - Но я уверена, все наладится. Вот
увидишь, он помирится с женой.
Элизабет откинулась в кресле и облегченно вздохнула.
- Так ты действительно в курсе! - воскликнула она. - В самом деле,
Лидия, для женщины, лишенной передвижения, ты поразительно осведомлена! Я
приходила в ужас от одной мысли, что нужно сообщить тебе такое, а ты,
оказывается, все давным-давно знаешь.
- Чего ты опасалась? Неужели поговорить со мной так страшно?
- Мне казалось, это известие разобьет тебе сердце. Лидия не могла
ответить из-за внезапно подкравшихся слез. Она подавила их, но боялась, что
они все равно вот-вот навернутся.
"Почему же мое сердце не разбилось?" - мысленно задала она вопрос. Как
произошло, что она сумела вести себя как ни в чем не бывало?
Лидию тронула вовсе не жалость к самой себе, а абсолютная простота и
искренность ответа Элизабет. Любовь к сестре захлестнула ее. Лидия
наклонилась и тронула Элизабет за руку:
- Спасибо, дорогая, за то, что пыталась рассказать мне. Это было очень
мило с твоей стороны.
- Мне очень жаль, - сказала Элизабет. - То есть... если, конечно, это
правда. Или я ошибаюсь?
Сестра задала вопрос, но Лидия знала, что ответ ей известен, и
отчего-то немыслимо было солгать, сказать Элизабет, что это все неправда.
Лидия промолчала.
Быстро, словно обе миновали какую-то опасность, Элизабет снова
заговорила:
- В любом случае Моуна Грэм маленькая дура. Она мне никогда не
нравилась. Хорошенькая, но все в ней чересчур - и дамские штучки и эмоции.
Тебе известен такой тип.
Лидия по-прежнему молчала. Она устремила неподвижный взор куда-то
вдаль, не видя прелестного сада, где, по мере того как садилось солнце, тени
от деревьев становились все длиннее, остроконечнее и слабый вечерний ветер
покачивал цветы. Она заглянула в далекое прошлое, в котором перед ней прошла
целая вереница женщин чересчур женственных и эмоциональных; их жадные лица
были повернуты к Ивану, белые руки протянуты к нему. Каждая из них так мало
значила для него, и все же каждая из них явилась своеобразной вехой в ее