"Барбара Картленд. Недосягаемая " - читать интересную книгу автора

этом отчаяние и подавленность, пугавшие даже ее саму. И тем не менее Лидия
не позволила себе раскрыться: еще раз переживая огромное чувство, она
оставалась безмолвной, у нее не нашлось слов, чтобы высказаться, а отчаяние
было слишком велико, чтобы облегчить его слезами.
Из больницы Лидия вернулась в дом, приобретенный незадолго до несчастья
на деньги, которые Иван в последнее время зарабатывал в избытке. С первой
минуты, увидев особняк Фэрхерст, она полюбила этот дом и сразу начала
подбирать для него убранство и мебель - все только самое лучшее, так как
этим вещам отныне предстояло украшать жизнь Ивана, а заодно и ее жизнь.
После падения Лидии казалось, что она не сможет больше видеть Фэрхерст,
где когда-то строила столько планов, как благоустроить их жилище, и мечтала,
что оно будет многое значить в их жизни. Потом, постепенно, она поняла,
словно смотрела пьесу о чьей-то чужой жизни, ту роль, которую ей предстояло
играть в будущем. Она начала сознавать, пусть не до конца, то влияние,
которое у нее было на Ивана, и еще увидела, что после шестнадцати лет его
страсть и потребность в ней почти неуловимо изменились. Это произошло очень
медленно, как всегда бывает, поэтому она не сразу разобралась. Исчезла ее
полная зависимость от Ивана, зато Иван стал зависеть от нее.
Она выросла без матери, испытывая острую необходимость в материнской
любви и научившись обходиться без нее. Ивана же воспитывала мать, и он
привык во всем полагаться на материнскую любовь, которая в жизни юноши может
означать не меньше, чем дружба и страстная любовь жены. Мать Ивана умерла
незадолго до его совершеннолетия. Он боготворил мать и переживал ее уход с
острым чувством пустоты и болезненного одиночества, которые так часто
встречаются в русском характере.
Далеко не сразу Лидия поняла, что занимает трон, когда-то
принадлежавший матери Ивана. Она постепенно заполнила пустоту в сердце мужа
и наблюдала, как его пылкая, всепоглощающая страсть превращается в обожание,
почти священное по своей природе. Нелегко оказалось смириться с таким
превращением. Она отчаянно молилась в первые годы, когда вернулась в
Фэрхерст инвалидом: "Помоги мне, Господи! Помоги мне, помоги мне!" Вновь и
вновь звучала одна и та же молитва. Иногда наступали минуты, когда ей
хотелось закричать во все горло, выплакать в голос невыносимые муки,
терзавшие тело. Ей нужен был тот, прежний Иван - возлюбленный, мужчина,
который испытывал в ней жадную потребность, безудержную и всепоглощающую.
Она жаждала вновь испытать те мгновения, когда воздух, казалось, был
наэлектризован и что-то дикое и исступленное опаляло их испепеляющим
пламенем, а они, прильнув друг к другу, становились одним целым, - мир
терялся в дымке яркой, пронзительной красоты, и оба испытывали одно чувство,
в котором боль была неотделима от восторга, воспаряя до крещендо упоения и
чуда.
Оставаясь одна в темноте огромного ложа, Лидия вновь и вновь пыталась
сдвинуть неживую, бесчувственную тяжесть, которая когда-то была ее ногами,
но только плакала от бессилия.
"Иван, Иван", - шептала она не раз его имя в подушку, мучаясь
воспоминаниями прошлого.
Она так и не сумела высказать то, что у нее было на душе. Никто не
знал, никто не догадывался, что скрывалось за этим спокойным, нетронутым
морщинами лицом; никто не подозревал о душевном волнении, бушевавшем за ее
улыбкой и ровным тихим голосом, который так редко звучал.