"Льюис Кэррол. Сильвия и Бруно" - читать интересную книгу автора

- Секрет! - сказал он. - Возвращайтесь побыстрее, - крикнул он вдогонку
детям, выбежавшим на дорогу. Я едва успел проскочить вслед за ними, прежде
чем калитка вновь оказалась заперта.
Мы поспешили по дороге и очень скоро углядели старика-нищего примерно в
четверти мили впереди нас. Дети сразу же бросились догонять его. Невесомо и
быстро неслись они над землёй, да и я сам перестал понимать, как это мне так
легко удаётся не отстать от них ни на шаг. В любое другое время эта
нерешённая проблема не давала бы мне покоя, но здесь и без того происходило
так много занятного!
Старик-нищий был, вероятно, весьма туг на ухо, ибо не обращал никакого
внимания на громкие крики, которыми Бруно пытался привлечь его внимание.
Старик продолжал устало брести и остановился только тогда, когда мальчик
забежал ему вперёд и протянул свой пирог. Бедный малютка никак не мог
отдышаться и выдавил из себя всего одно слово: "Пирог!" - но зато оно
получилось у него отнюдь не такое грубое и угрюмое, как давеча у Её
Превосходительства, но по-детски мягкое и непосредственное, к тому же,
произнося его, мальчик взглянул старику прямо в лицо теми глазами, которые с
любовью глядели на "всех, велик он или мал"*.
______________
* "Сказание о Старом Мореходе" Кольриджа; ср. цитирование тех же строк в
Предисловии.

Старик выхватил у мальчика пирог и жадно его проглотил, точно голодный
зверь, но ни словом благодарности не одарил он своего маленького
благодетеля - только прорычал: "Ещё, ещё!" - и уставился на перепуганных
детей.
- Больше нету, - произнесла Сильвия со слезам на глазах. - Я свой
съела. Стыдно, конечно, что вас так грубо прогнали. Мне очень жаль...
Конца фразы я не расслышал, ибо мысли мои переметнулись (чему я и сам
несказанно удивился) к леди Мюриэль Орм, которая так недавно произнесла эти
же самые слова - да, и тем же Сильвиным голосом, и с тем же блеском нежно
печалящихся Сильвиных глаз!
- Идите за мной! - были следующие слова, которые я услышал; произнеся
их, старик с величавой грацией, так мало соответствовавшей его ветхому
платью, взмахнул рукой над придорожными кустами, и они тут же начали никнуть
к земле. В другое время я бы глазам своим не поверил или, на худой конец,
почувствовал бы сильное изумление, но на этом странном представлении всё моё
существо оказалось поглощено сильнейшим любопытством: что же дальше-то
будет?
Когда кусты совершенно выстелились по земле, прямо за ними мы
разглядели мраморные ступени, ведущие куда-то вниз и во мрак. Старик первым
двинулся по ним, а мы заспешили следом.
Лестница поначалу была столь тёмной, что я мог разглядеть только
силуэты детей, которые держась за руки ощупью продвигались за своим ведущим;
но с каждой секундой становилось всё светлее и светлее благодаря какому-то
странному серебристому сиянию, разлитому, казалось, в самом воздухе, так как
ни одной лампы не было видно; и когда мы, наконец, достигли ровной площадки,
то оказались в помещении, где было светло, как днём.
Помещение было восьмиугольным, и в каждом углу стояло по стройной
колонне, обёрнутой шёлковой тканью. Стены меж колоннами были сплошь покрыты