"Льюис Кэррол. Сильвия и Бруно" - читать интересную книгу автора

тогда ещё можно было бы понять: такие вещи ни шиллинга не стоят, если не
вызывают кошмаров. А так, от медицинского трактата, - нет, знаете ли... -
Тут она, бросив взгляд на книгу, почти что послужившую мне подушкой, с милым
презрением пожала плечиками.
Её дружелюбие, её беспредельная откровенность на секунду смутили меня;
но в этом ребёнке - а она казалась почти ребёнком, и едва ли ей можно было
дать больше двадцати - не было намёка ни на развязность, ни на
самоуверенность, одна только искренность некоего небесного гостя, новая для
наших дольних мест и чуждая условностям - или, если хотите, трафаретности, -
светского общества. "Вот так же точно, - подумал я, - и Сильвия будет
глядеть и разговаривать на втором десятке".
- Значит, привидения вам неинтересны, - отважился предположить я, -
если только они не устрашают по-настоящему?
- Вот именно, - подтвердила девушка. - Обычные вагонные привидения - я
имею в виду, привидения из книжек для чтения в вагонах, - никуда не годятся.
Как сказал Александр Селькирк*: "Меня в дрожь бросает от их банальности!" И
они никогда не совершают Полночных убийств. Они не способны "валяться в
грязи" ради спасения своей жизни!
______________
* Александр Селькирк (или Селькрейг) (1676-1721) - шотландский моряк.
Повздорив с капитаном корабля "Чинкве Портс" Томасом Страдлингом, был
высажен на остров Хуан Фернандес, где провёл около четырёх лет в полном
одиночестве. Послужил прототипом Робинзона Крузо и стал героем нескольких
биографий. В 19-м веке заслуженной популярностью пользовалась биография
Джона Хоуэлла "Жизнь и приключения Александра Селькирка" (1829). Возможно,
цитированные слова взяты оттуда.

- "Валяться в грязи" - выражение слишком сильное. Пожалуй, тут подошло
бы нечто более жидкое.
- Думаю, нет, - с готовностью ответила девушка, как если бы она давно
над этим размышляла. - Требуется что-нибудь вязкое. Скажем, вас можно
прекрасно вывалять в хлебном соусе. А привидению пристало быть белым, только
если ему предстоит хорошенько поваляться.
- Значит, в этой вашей книге, - указал я, - есть по-настоящему ужасное
привидение?
- Как вы догадались? - воскликнула она с завораживающей искренностью и
передала свою книгу мне.
Я нетерпеливо раскрыл её, чувствуя отнюдь не неприятный трепет (а
именно такой, какой и возбуждает любая хорошая история о привидениях) при
мысли об и впрямь внушающем дрожь совпадении моих собственных видений со
столь неожиданно разоблачённым предметом, одновременно занимавшим и её
досуг.
Это была поваренная книга, открытая на рецепте хлебного соуса.
Я вернул книгу, выглядя при этом, боюсь, слегка озадаченным, отчего
девушка весело рассмеялась.
- Но это действительно захватывает гораздо сильнее, чем все современные
истории о привидениях! Было тут одно привидение месяц назад - не настоящее,
я хотела сказать, а журнальное. Совершенно пресное привидение. Оно даже мышь
не напугало бы! Такому привидению и присесть-то не предложишь!*
______________