"Джонатан Кэрролл. Страна смеха (Магический реализм)" - читать интересную книгу автора

Анна невозмутимо посмотрела на меня. И снова возникла эта
невысказанная близость, только для нас двоих. Или мне пригрезилось? Я
потянул шнурок ботинка и развязал. Пока я завязывал его снова, Анна
проговорила:
- Какую из книг отца вы любите больше всех?
- "Страну смеха".
- Почему? - Она взяла с края стола продолговатое стеклянное
пресс-папье и стала вертеть в руках.
- Потому что ни одна другая книга так не близка моему миру. - Я снял
ногу с ноги и наклонился вперед, опершись локтями на колени. - Чтение
книг - по крайней мере для меня - вроде путешествия в чей-то чужой мир.
Если книга хорошая, ты чувствуешь себя в нем уютно и в то же время
волнуешься, что будет дальше, что ждет тебя за следующим углом. А если
книжка паршивая, это все равно что ехать через Секокас в Нью-Джерси -
вонища, и жалеешь, что там оказался, но раз уж заехал, то задраиваешь все
окна и дышишь ртом, пока не проедешь.
Анна рассмеялась и наклонилась потрепать за ухом Нагелину; толстая
короткая башка бультерьера лежала на ее туфле.
- Значит, вы непременно дочитываете любую книгу до конца?
- Имею такую ужасную привычку. Даже если это самая худшая книга на
свете, мне все равно не слезть с крючка, пока не узнаю, чем же там все
закончилось.
- Очень интересно... Дело в том, что мой отец был таким же. Если
уткнется во что-нибудь - хоть в телефонный справочник,- обязательно
дочитает до плачевного финала.
- Его еще не экранизовали?
- Что?
- Телефонный справочник. - Я понял, что шутка ужасная, как только
произнес, но Анна даже не изобразила улыбки. Мне подумалось, не судит ли
она будущих биографов по их чувству юмора.
- Извините, я оставлю вас на минутку, ладно? Надо глянуть, как там наш
ужин.
Нагелина осмотрела нас с Саксони, повиляла хвостом, но осталась лежать
на полу. Естественно, я вскочил и начал шарить по комнате. Франс или кто-то
в доме явно любил биографии и автобиографии, поскольку множество их было
повсюду - с загнутыми страницами и отчеркнутыми абзацами. И подбор был
странный - "Волшебный ковер" Ричарда Халлибертона35, записные книжки Макса
Фриша36 (на немецком), Алистер Краули37 и священник, участвовавший во
французском Сопротивлении, "Встречи с замечательными людьми" Гурджиева38,
"Майн Кампф" (на немецком), записные книжки Леонардо да Винчи, "Трое на
зубной щетке" Джека Паара39.
В картонной коробке из-под обуви с изображением Бастера Брауна40
оказалась коллекция старых открыток. Многие из них, как я заметил,
изображали европейские железнодорожные вокзалы. Я перевернул одну, с
венским Вестбанхофом, и вздрогнул, увидев внизу подпись - "Исаак".
Датировалась открытка 1933 годом. Я не читаю по-немецки, но испытал жгучий
соблазн украсть ее и отправить в Нью-Йорк Дэвиду Луису: "Дорогой мистер
Луис, я подумал, что вам может быть любопытна эта открытка, посланная
Маршаллу Франсу его несуществующим братом Исааком".
- Ужин готов! Идите есть, пока все не остыло.