"Джонатан Кэрролл. Страна смеха (Магический реализм)" - читать интересную книгу автора

Я глубоко вздохнул, чтобы на минуту ее отвлечь. За то время, что мы
были вместе, она задавала мне мало вопросов о семье, и я был чертовски
благодарен ей за это.
- Моя мама звала его Панч. Иногда он уходил со съемок в середине дня,
брал нас и вез куда-нибудь - на пляж или на "Ноттс-берри-фарм"20. Он
суетился, покупал нам всякие хот-доги и кока-колу и спрашивал, разве, мол,
это не лучшее время в нашей жизни. По-всякому с ума сходил, но нам это
нравилось. Если он уж слишком безумствовал, мама говорила: "Спокойнее,
Панч",- и я ненавидел ее за это. Отец всегда должен был быть душой
компании, но поскольку мы так редко его видели, то все не могли насытиться.
Дождь падал прозрачным занавесом, и было слышно, как под колесами
плещется вода. Я ехал в правом ряду, и когда кто-то нас обгонял, то на
ветровое стекло летело столько воды, что бедные дворники еле справлялись.
Теперь гром следовал за молнией сразу, и я понял, что гроза прямо над нами.
- Однажды, когда снимали "Пожар в Виргинии", он взял меня в студию. В
некотором смысле это был, наверное, один из лучших дней в моей жизни. Все,
что я помню,- это как кто-нибудь постоянно предлагал мне мороженое, и как я
заснул, и меня отнесли в его уборную. Когда я проснулся, отец стоял надо
мной, как белая гора, улыбаясь своей знаменитой улыбкой. На нем была
белоснежная рубашка и огромная кремовая панама с черной лентой. - Я покачал
головой и выстучал пальцами по баранке быструю мелодию, гоня воспоминание.
Мимо, как в замедленной съемке, проплыл тяжелый трейлер компании "Гранд
Юнион".
- Ты любил его? - Ее голос звучал робко; наверное, она побаивалась.
- Нет. То есть да. Не знаю - как можно не любить своего отца?
- Запросто - вот я своего не любила. Величайшая мечта всей его жизни
сбылась, когда один из его учеников поступил в Гарвард.
- Что ты хочешь сказать? Твой отец был учителем?
- Угу.
- Ты никогда не говорила мне об этом.
Я бросил на нее быстрый взгляд, а она надула щеки, так что стала
похожа на белочку с полным ртом орехов.
- Наверное, так нельзя говорить, но он был кошмарный тип - по всему,
что я о нем помню. - Саксони положила руки на "торпеду" и стала тихонько
выбивать какой-то африканский ритм. - Он любил есть консервированный ананас
и читать вслух "Гайавату" мне и маме.
- "Гайавату"? Как там... "На прибрежье Гитчи-Гюми/И под толщей вод
глубоких/Гайавата с корешами/Режутся на деньги в покер"21.
- А-а, да ты, наверно, тоже учитель английского!.. Небо так потемнело,
что я включил фары и сбросил скорость до сорока миль. Я часто задумывался,
какой была Саксони в детстве. Это же милое, бледное, как луна, лицо, но в
миниатюре. Я мог представить ее в темном углу темной гостиной, как она
играет со своими марионетками, пока в девять часов мама не погонит ее
спать. Белые сползающие чулочки и черные лакированные туфли с золотыми
пряжками.
- Знаешь, Томас, когда я была маленькой, единственное, что было
интересного в нашей семье,- это летние поездки на озеро Пич-лейк по
выходным. Я часто обгорала.
- Правда? А для меня единственное интересное - это была "Страна смеха"
и шипучка "Хайрс" в больших стеклянных бутылках. Куда делась эта шипучка в