"Джонатан Кэрролл. Дитя в небе ("Трилогия Рондуа" #3)" - читать интересную книгу автора

теперь переиначьте это на современный лад: "Не могу представить себе
преступления, которое, в той или иной степени, не привлекало бы меня ", и
вот вам наш современный мир. Людям "нравился " Кровавик и творимые им ужасы
именно потому, что он брал отдельные моменты нашей извращенной вдохновенной
ярости и растягивал их на целую жизнь. Короче, нежьтесь на здоровье в
собственном дерьме.
В первый день съемок все шло наперекосяк. Члены съемочной группы,
притираясь друг к другу, допускали одну дурацкую ошибку за другой. Но в
начале съемок любого фильма это было вполне обычным делом.
Гораздо важнее то, что, по сценарию, в середине моей "проповеди" один
из придурков должен был громко испортить воздух. Я даже помню, как его
звали, поскольку в здешних местах благодаря своей способности пердетъ по
желанию он был довольно известным человеком. Майкл Роудс.
После моих слов: "Любой, кто считает, что у него доброе сердце, просто
дурак и лжец" Майкл Роудс должен был сделать свое дело. На репетиции все
прошло как надо. И теперь, стоило мне произнести "дурак и лжец", как он
должен был подпустить такого ветра и грома, что хватило бы надуть паруса.
Но, когда застрекотали камеры, и настал звездный час Майкла, талант
вдруг изменил ему. Не раздалось даже малейшего писка, хотя по его
напряженному и перепуганному испитому лицу было ясно, что он старается изо
всех сил.
На протяжении нескольких дублей это казалось даже забавно. Но над
одним и тем же промахом без конца смеяться невозможно. Очень скоро
становится уже не смешно, а просто скучно и тошно, а потом начинаешь
понимать, что это провал.
Когда ничего не вышло то ли на пятый, то ли на шестой раз, и я уже
хотел было скомандовать "Стоп!", откуда-то из толпы вдруг раздался звук,
похожий на рев пересекающего гавань буксира. Присутствующие зааплодировали.
Оглядывая публику, я вдруг заметил новое лицо, которого раньше не
видел. Это еще кто?
Маленькая девочка, зато какая! Короткие волосы, прелестное личико.
Среди этого отребья, она казалась небольшим, но ослепительным пламенем
ацетиленовой горелки. Проказливо ухмыляясь, малышка двумя пальцами зажимала
нос, как делают дети, почувствовав какую-нибудь вонь - Ффффу!
Спросоня.


* * *

- Фил при тебе покончил с собой?
Спросоня преувеличенно рьяно отрицательно замотала головой, как
ребенок, излишне убедительно старающийся сказать "нет".
- Говорю же - я пришла приготовить ему завтрак, а он уже был мертв.
- Так кто же все-таки его нашел - ты или Саша?
- Я ведь тебе сказала, Уэбер, это все равно! Мы с ней - одно и то же.
- Ну-ка, ну-ка, объясни поподробнее. - Я начинал беситься. То она
говорит с апломбом профессионального дипломата, то - как маленькая девочка,
раздраженная тем, что не выспалась или перевозбудилась. Как тут выяснишь
все, что мне требовалось узнать?
- Мне нужно в уборную. - Она вскочила и выбежала из комнаты. Через