"Джон Диксон Карр. Девять плюс смерть равняется десять" - читать интересную книгу авторакоторые обычно именуют патрицианскими. Она шла по галерее так, словно весь
корабль принадлежал ей. Даже в спокойном состоянии такие лица часто пробуждают гнев. Кажется, будто слышишь голоса их обладателей: "В самом деле? Как это скучно!" Именно таким скучающим взглядом, лишенным всякого подобия интереса, девушка наградила Макса и отошла, опираясь на книжный шкаф, чтобы не потерять равновесие. У него осталось смутное впечатление о белом меховом манто и каштановых локонах. И он осознал, каким, в сущности, приятным и дружелюбным созданием является Эстелл Зия-Бей. - Ма-акси! - Да? - Где мое бренди? - Здесь. Возьмите его. - Макс постарался приспособиться к отнюдь не легкому весу на коленях. - Слушайте, дайте мне немного времени, и я тоже напьюсь в стельку. Тогда мы оба будем чувствовать себя одинаково. - Макси, как любезно с вашей стороны!.. - А пока не хотите подышать воздухом на палубе? Сможете туда добраться? - Не будьте скверным, Макси. Конечно, смогу! - Тогда пошли. Женщина казалась подавленной и слегка ошеломленной. Теперь Макс испытывал к ней покровительственные чувства. Она была славной бабенкой, только нуждалась в присмотре. Пройдя через салон мимо качающейся мебели, они вышли в холл рядом с главной лестницей. - Последняя порция пошла мне на пользу, - хриплым голосом сказала Эстелл. - Я только спущусь в свою каюту, припудрю нос, накину что-нибудь и сразу же вернусь. - Конечно, справлюсь. Подождите здесь - я вернусь через минуту. Макс наблюдал, как она спускается по ступенькам, одной рукой держась за перила, а другой прижимая к груди сумку. На стене напротив лестницы, над двумя дверями лифтов, висели часы, чьи стрелки показывали без четверти десять. Сквозь шум моря слышались щелчки, когда стрелки передвигались к следующей минуте. Ожидая, Макс ощущал все более теплые чувства к Эстелл Зия-Бей. Хотя она была всего лишь пьяной, но казалась жалкой и одинокой, спотыкаясь на лестнице. Конечно, одиночество (а может быть, другие причины), в свою очередь, пробуждало в Максе сентиментальность. Но Эстелл выглядела самым человечным существом на корабле - достаточно было сравнить ее с девушкой с замороженным лицом, которая проплыла мимо них в длинной галерее. Он пытался вспомнить, что Эстелл рассказывала ему о себе. Она выдавала информацию урывками. Ее ум напоминал сортировочную станцию с множеством путей и стрелок. Эстелл утверждала, что ей тридцать пять лет. Она хорошо отзывалась о втором муже, с которым развелась около полугода назад. У нее было двое детей, обучающихся в швейцарской школе - суд обеспечил мужу опеку над ними. Стрелки часов щелкали уже пять минут. Максу становилось все труднее стоять с переброшенным через плечо спасательным жилетом, опираясь на трость. Палуба скользила под ногами, словно ледяная горка, ныряя вниз и тут же взмывая кверху, прежде чем он успевал обрести равновесие. Дерево скрипело, как в агонии. Макс отлетел к колонне и опустился на сиденье под ней. Ощущался сильный сквозняк, и где-то постоянно хлопала дверь. Море словно ожило, молотя кулаками по обшивке "Эдвардика". Возможно, в такую ночь лучше не выходить на палубу. В любом |
|
|