"Джон Ле Карре. Наша игра" - читать интересную книгу автора

компьютерной почте - и сделал признание, что не прочь был избавиться от
полуночных звонков пьяного Ларри. Я даже грустно пошутил, что каждый, на
плечи которого легло тяжкое бремя дружбы с Ларри, очень скоро становится
экспертом по самозащите. Это вызвало у Марджори прохладную улыбку. Возможно,
мне следовало быть более откровенным с полицией, сказал я, но я был озабочен
тем, чтобы не выглядеть слишком тесно связанным с Ларри на случай, если они
придут к неправильным выводам - или к правильным.
После этого я откинулся назад в своем кресле, чтобы показать ей, что я
сказал ей всю правду, и ничего, кроме правды. С Барни я перебросился
дружескими взглядами.
- Неприятный случай, - сказал он.
- Немного неожиданный, - согласился я, - но типичный для Ларри.
- Да уж.
Потом мы оба посмотрели на Марджори, которая кончается на "и", но она
не вымолвила ни слова. Она неподвижно смотрела в точку на поверхности своего
стола, словно хотела прочесть там что-то. Но ничего так и не прочла. За ней
я заметил две двери, по одной с каждой стороны. Мне пришло в голову, что мы
не в ее кабинете, а в приемной и что действительные события происходят
где-то в другом месте. У меня было ощущение, что нас подслушивают, но в
Конторе такое ощущение у вас всегда.
- Простите меня, Тим, но вам не пришло в голову попросить полицию
прийти к вам позже, а самому немедленно позвонить нам, вместо того чтобы
сразу открывать им дверь? - спросила она, все еще изучая свой стол.
- У меня был выбор - как в любой оперативной обстановке, - объяснил я,
возможно, чуть-чуть излишне учительским тоном. - Я мог послать их подальше и
позвонить вам, но это наверняка насторожило бы их. Или я мог вести себя так,
как будто ничего особенного в их визите не вижу. Обычные полицейские
расспросы об обычном пропавшем знакомом. Так я и поступил.
Она с радостью приняла мою точку зрения:
- А потом, все, возможно, и было обычным, не так ли? И даже сейчас,
может быть. Как вы говорите, все, что Ларри сделал, это пропал.
- Было, правда, упоминание о Чечееве, - напомнил я ей. - Описание
квартирной хозяйкой иностранного визитера подходит к нему до мелочей.
При моем упоминании о ЧЧ холодный взгляд ее серо-зеленых глаз
устремляется на меня.
- Вот как? - произносит она, адресуя свой вопрос скорее себе, чем
мне. - Расскажите мне о нем.
- О Чечееве?
- Он грузин или кто-то еще?
Ох, Ларри, тебя бы сейчас на мое место.
- Нет, боюсь, что нечто совершенно другое. Он с Северного Кавказа.
- Значит, он чеченец, - говорит она с ноткой специфического догматизма,
который я начинал ожидать от нее.
- Близко, но не совсем, - сказал я доброжелательно, хотя меня подмывало
послать ее посмотреть по карте. - Он ингуш. Из Ингушетии. Это рядом с
Чечней, но меньше по размерам. Чечня с одной стороны, Северная Осетия с
другой. Ингушетия посередине.
- Понимаю, - отвечает она с прежним отсутствующим взглядом.
- Для КГБ Чечеев был почти иностранцем. Представителей мусульманских
народностей КГБ, как правило, не использует за границей. Они вообще