"Джон Ле Карре. Наша игра" - читать интересную книгу автора

мрачным ориентиром.
- Так какие радости нам остались теперь в жизни, Тимбо? Шерри за ужином
у декана и обшарпанная сосновая мебель?
- Это мирная жизнь, за которую ты воевал, - сдержанно говорю я.
Его молчание, как всегда, хуже его брани. Он поднимает руки, но вместо
вольного воздуха они встречают железную крышу машины.
- Это же крыша над головой, - говорю я. - Полгода ты занят, но вторую
половину можешь хоть на голове ходить. И это гораздо лучше, чем большинство
других занятий на свете.
- Я не в состоянии подчиняться расписанию, Тимбо.
- А тебя никто и не просит.
- Я не хочу крыши над головой. И никогда не хотел. К черту это болото.
К черту преподавателей, привязанную к инфляции пенсию и мытье машины по
воскресеньям. К черту и тебя тоже.
- К черту историю, к черту Контору, к черту жить и к черту взрослеть, -
продолжаю я за него его список.
И все же я не могу отрицать, что в моем горле стоит комок. Я кладу руку
на его дрожащее горячее и потное плечо, хотя между нами не принято касаться
друг друга.
- Послушай, - говорю я ему, - ты меня слышишь? Отсюда до Ханибрука
тридцать миль. Каждое воскресенье ты можешь приезжать ко мне на ленч и чай и
рассказывать мне про свою кошмарную жизнь.
Менее удачного приглашения мой язык еще не произносил.
Пришпиливая меня к стенке сведениями о телефонных беседах Ларри,
Брайант обращался к своей записной книжке:
- Я вижу, что мистер Крэнмер-сэр фигурирует и в списке поступающих
звонков. Тут не только наши занятные иностранцы. Образованный джентльмен,
всегда очень вежлив, говорит так, как говорят скорее на Би-би-си, а не
простые люди, - так квартирная хозяйка описывает вас. Что ж, именно так и я
описал бы вас с полным уважением. - Он послюнявил палец и весело перелистал
страницы. - А потом вдруг вы заявляетесь лично и оставляете доктора без
единого шиллинга. Ну и ну. Ни входящих, ни исходящих звонков на целые три
недели. То, что называется радиомолчанием. Вы захлопнули дверь перед его
носом, вот что вы сделали, мистер Крэнмер, сэр, и мы с Оливером ломали себе
голову над тем, почему вы так с ним поступили. Мы спрашивали себя, что
происходило до того, как вы отгородились от него, и что прекратилось, как
только вы это сделали. Ведь мы спрашивали себя об этом, Оливер?
Он продолжал улыбаться. Будь это моими последними шагами к петле, он,
наверное, улыбался бы так же. И мой гнев против Мерримена я с удовольстием
выплеснул на Брайанта.
- Инспектор, - начал я, собирая в кулак весь свой запал, - вы называете
себя слугой общества. И тем не менее в воскресенье в десять вечера вы имеете
наглость без ордера и без предписания заявиться ко мне в дом... вы двое...
Брайант уже поднялся с кресла. Его шутовской тон свалился с него,
словно маска.
- Вы были очень любезны, сэр, и мы злоупотребили вашим гостеприимством.
Я думаю, нас увлекла беседа с вами. - Он бросил свою визитную карточку на
мой кофейный столик. - Вы позвоните нам, сэр, ладно? В любом случае: если он
позвонит, напишет, объявится лично, вы услышите о нем что-нибудь от третьих
лиц... - Его двусмысленную улыбку я готов был впечатать в его физиономию