"Джон Диксон Карр. Три гроба" - читать интересную книгу автора

голосом ответила мадам Дюмон. - Нет, я не знаю, что на ней изображено. Шарль
мне не объяснил. Он только что-то бормотал и смеялся своим гортанным смехом.
Почему вы не спросите об этом у художника? Ее рисовал Бернаби. Он должен
знать. Но вы же ничего разумного не делаете. Наверное, такой местности, как
на картине, вообще нет.
- Боюсь, что ВЫ правы, мадам, - кивнул доктор Фелл. - Думаю, что нет. А
если там захоронены трое мужчин, то узнать, кто они, наверное, нелегко, не
правда ли?
- Вам не надоело говорить нелепости? - не выдержал Хедли, но вдруг
заметил, что Эрнестина Дюмон съежилась от этих "нелепостей", как от удара.
Скрывая свое волнение, женщина поднялась на ноги и проговорила:
- Я пойду. Вы не имеете права меня задерживать. Вы все сумасшедшие.
Сидите тут, выдумываете Бог знает что и даете... даете возможность Пьеру
Флею скрыться. Почему вы не задержите его? Почему ничего не делаете?
- Видите ли, мада-ам, Гримо сам сказал, что Пьер Флей тут ни при чем. -
Пока женщина смотрела на него, Фелл опустил картину, и она с глухим стуком
ударилась о диван.
Несуществующая местность с тремя могилами среди покореженных деревьев
навевала на Ремпола жуткое ощущение. Не успел он оторвать взгляд от картины,
как на лестнице послышались шаги.
Ремпол вздохнул с облегчением только тогда, когда увидел сержанта
Бейтса важным выражением на удлиненном, угловатом лице; он помнил сержанта
по делу "Лондонский Тауэр". С ним вошли два бравых парня в штатском с
приспособлениями для фотографирования и снятия отпечатков пальцев. В зале
появились Миллз, Бойд Менген и Розетта Гримо. За ними виднелся полисмен в
униформе. Девушка протиснулась сквозь эту толпу и вошла в комнату.
- Я собиралась поехать с каретой скорой помощи в больницу, но Бойд
сказал, что вы хотите меня видеть, - нерешительно заговорила она тихим
голосом. - Тетенька Эрнестина, вам лучше поехать туда как можно быстрее.
Говорят, что...
Даже своей манерой снимать перчатки она старалась показать деловитость
и независимость, но это ей не удавалось. У нее была та зыбкая уверенность,
которая появляется после двадцати лет в результате недостатка жизненного
опыта и препятствий. Ремпол с интересом разглядывал ее светлые, коротко
подстриженные и отведенные за уши волосы, правильное, с немного выдающимися
скулами и широкими, накрашенными темно-красными губами, лицо, некрасивое, но
такое, что вынуждает вас с трепетом вспоминать о древних, даже совсем
неизвестных вам временах. В противовес решительному выражению лица ее
большие карие глаза были неспокойны. Быстро оглянувшись, девушка подошла к
Менгену и, нервно дергая меховой воротник, нетерпеливо воскликнула:
- Пожалуйста, спрашивайте быстрее, что вам нужно! Он умирает, вы
понимаете? Тетенька Эрнестина...
- Если эти джентльмены меня отпустят, я пойду, - вяло ответила Дюмон. -
Вы же знаете, я сразу собиралась это сделать.
Она вдруг стала покорной, но в ее покорности был какой-то полувызов.
Между двумя женщинами словно пробежал ток. В глазах у Розетты Гримо
усилилось беспокойство. Обе быстро посмотрели друг на друга, не встречаясь
взглядами. Казалось, они пародировали движения друг друга, а когда заметили
это, притихли. Хедли тоже молчал, словно проводя в Скотленд-Ярде очную
ставку двух подозреваемых.