"Джон Диксон Карр. Под покровом ночи" - читать интересную книгу автора

затянутого в корсет. В его манере играть моноклем, который висел на широкой
черной ленте, было что-то нарочитое.
- Счастлив познакомиться,- вежливо отозвался он и продолжал стоять.
Банколен заговорил о погоде. Я обратил внимание, что наш детектив ни
разу не взглянул на Вотреля. Он сидел очень прямо и не сводил глаз с двери,
за которой скрылся герцог. По-прежнему пристально наблюдая за дверью,
Банколен добавил:
- Мадам, даже если у вас была галлюцинация, как вы могли узнать Лорана?
Разве у него не изменилась внешность? У нас есть основания так считать.
- Не знаю! Это было впечатление... Я просто увидела его в этом
полусумраке. Его характерные жесты, манера широко открывать глаза... Я не
знаю! Но я не могла обмануться, я видела именно его...
Вотрель недовольно улыбнулся и с упреком глянул в ее сторону:
- Ну прекратите же! Зачем поощрять какие-то видения, господа? Вы ведете
себя так, будто боитесь этого человека. Я заметил, что здесь сшиваются с
полдюжины полицейских. Право, смешно - подняли такую шумиху! Луиза, Рауль
пошел в карточную комнату,- внезапно сменил тему Вотрель.- Он слишком много
пьет. Думаю, будет лучше, если ты последишь за ним. Или поиграй в рулетку,
если хочешь. Займись чем-нибудь.
- Эта музыка!- Она капризно скривила губки.- Черт побери эту музыку! Я
не могу ее выносить! Не могу! Почему нужно играть целых полчаса одно и то
же, одно и то же!
- Doucement, doucement! {Здесь: спокойно, спокойно! (фр.)} - стал
уговаривать ее Вотрель, нервно озираясь. Мне показалось, он чем-то испуган.
Но когда друг герцогини оглянулся на нас, его лицо было уверенным и
спокойным. Постепенно, извиняясь перед нами и увещевая мадам, он увел Луизу
от алькова. Казалось, она и думать о нас забыла.
Банколен протянул руку и взял из пепельницы окурок, который оставила
женщина, но по-прежнему не отводил глаз от двери в конце помещения. Мадам и
Вотрель были в самой середине салона, как раз под одной из люстр, и
Графенштайн мрачно говорил:
- Вот вы и получили! Теперь понимаете, почему я так сказал?- когда все
мы замерли и насторожились.
Мы услышали звон разбитого стекла и увидели стюарда в белом фраке,
бессильно привалившегося к двери карточной комнаты. У него из рук
выскользнул поднос с коктейлями, и он тупо уставился на разбитые стаканы.
Все обернулись в его сторону. Голоса умолкли, оркестр тоже перестал
играть. По залу торопливо пробирался владелец заведения с отвислым
колыхающимся животом. Но самое отчетливое зрелище представляло собой
вытянутое, блестящее от пота лицо стюарда, который что-то увидел и пребывал
в состоянии панического ужаса.
Могу ли я пояснить то ужасное состояние, которое не имеет
названия,-нечто леденящее, какой-то болезненный шок, который словно приковал
нас к дивану? Это состояние длилось лишь мгновение, но запечатлелось у меня
в мозгу в малейших деталях. Голоса снова исчезли, так что в тишине стало
слышно, как упала на пол стойка рулетки. Все как один обернулись в сторону
раздавшегося грохота. Крупье с досадой поднял взгляд, кто-то нервно
хихикнул, но при этом все посетители салона застыли в неподвижности.
Поставив стакан, который слегка звякнул, соприкасаясь со столом,
Банколен медленно поднялся. Я так и вижу его, нависшего над столом,