"Джон Диксон Карр. Убийство в музее восковых фигур" - читать интересную книгу автора

воспитанный в суровых и благородных канонах, которые Франция веками
вырабатывала для своих офицеров. Шомон обвел нас всех взглядом, который не
нуждался в комментариях.
- Я прочитал на вывеске, что музей закрывается в пять. Оставалось всего
полчаса, и я стал ждать. Когда музей закрылся и она не вышла, я предположил,
что она воспользовалась другим выходом. Кроме того, я был рассержен, что
пришлось столько времени проторчать без толку на улице. - Подавшись вперед, он
задумчиво и требовательно поднял на Августина глаза. - Сегодня, узнав, что она
не приходила домой, я отправился в музей, чтобы выяснить, в чем дело, и мне
сказали, что в музее нет другого выхода. Как это понять?
Августин вскочил, отбросив стул.
- Но он есть! - воскликнул он. - Там есть еще один выход!
- Не для публики, полагаю, - заметил Бенколин.
- Нет.., нет, конечно же нет! Он выходит в переулок за музеем... Дверь в
задней стене, за фигурами, куда я хожу включать освещение. Это служебный ход.
Но мсье сказал...
- И он постоянно заперт, - продолжал Бенколин как бы в раздумье.
Старик всплеснул руками:
- Ну и чего вы от меня хотите? Скажите же что-нибудь! Вы что, собираетесь
арестовать меня за убийство?
- Нет, - покачал головой Бенколин. - Мы хотим взглянуть на ваш музей, это
раз. И еще хотелось бы все же узнать, приходилось ли вам видеть эту девушку.
Августин, пошатываясь, оперся обеими руками о стол и наклонился почти к
лицу Бенколина. Глаза у него то расширялись, то сужались, создавая какое-то
странное, жутковатое впечатление.
- В таком случае, - сказал он, - я вам отвечу: да. Да! Потому что в музее
что-то происходит, и я не могу понять что. Я спрашивал себя, уж не схожу ли я
с ума... - Он поник головой.
- Присядьте, - предложил Бенколин. - Присядьте и расскажите нам все.
Шомон перегнулся через стол и мягко подтолкнул старика к стулу. Августин
сел и принялся покачиваться на стуле, постукивая пальцами по нижней губе.
- Не знаю, сможете ли вы понять, что я имею в виду, - заговорил он,
недолго помолчав. Теперь голос его стал четче и бодрее: чувствовалось, что он
давно ждал возможности излить душу. - Цель, иллюзия, дух музея восковых фигур
- это атмосфера смерти. Она безмолвна и неподвижна. От дневного света она, как
сон, отгорожена каменными гротами, в ней слышно лишь эхо, она пропитана
сумрачным зеленым светом, как будто в глубинах бездонного моря. Вы понимаете
меня? Там все мертво, все застыло в жутких или величественных позах. В моих
пещерах - подлинные сцены прошлого. Марат, заколотый в своей ванне. Людовик
Шестнадцатый, кладущий голову на гильотину. Бледный как мел Бонапарт - он
умирает в постели в маленькой коричневой комнатке на Святой Елене, за окном
завывает шторм, в кресле дремлет слуга... - Казалось, маленький человечек
говорил сам с собой, но при этом он цепко держал Бенколина за рукав. - И
понимаете ли, это безмолвие, это недвижное скопище героев далекого прошлого -
это мой мир. Я думаю, что мой музей напоминает кладбище, потому что состоит из
фигур, навсегда застывших в позах, в каких находились в момент смерти. Но это
единственная фантазия, которую я себе позволяю. Я не воображаю, будто они
живы. Сколько раз по ночам проходил я меж своих фигур, перешагивал через
ограждение, стоял совсем близко от них! Я наблюдал за мертвым лицом Бонапарта,
представляя себе, будто и в самом деле присутствую при его агонии, и мне