"Джон Ле Карре. Русский Дом" - читать интересную книгу автора

заточение в номере московской гостиницы. Из окна он наблюдал, как долгие
сумерки сгущаются в темноту и тусклые огни города с неохотой становятся
ярче. В маленьком дорожном чайнике он заварил себе чай и съел два
мармеладных батончика из жестянки. Он с благодарностью припоминал наиболее
приятные свои победы. Грустно улыбался поражениям. Он собирался с силами,
чтобы вытерпеть боль и одиночество, и призвал себе на помощь воспоминания
тяжелого детства. Он проверил содержимое бумажника, "дипломата" и карманов и
вынул все слишком личное, на вопросы о чем ему не хотелось бы отвечать через
казенный пустой стол, - страстное письмо от подружки (полученное много лет
назад, оно все еще действовало на него возбуждающе) и членскую карточку
некоего клуба "Видео по почте". Он было решил "сжечь их, как в кино", но его
остановил вид дымового детектора на потолке, хотя он мог поспорить на любую
сумму, что тот не работает.
Поэтому он нашел бумажный пакет, разорвал все в мелкие клочки, положил
их внутрь и выбросил пакет из окна, проследив, как он смешался во дворе с
остальным мусором. А потом лег на кровать и стал следить за шевелением
мрака. Порой он испытывал прилив храбрости, а порой такой испуг, что
впивался ногтями в ладони, лишь бы не поддаться ему. Раз он даже включил
телевизор в надежде увидеть юных гимнасток, которые ему нравились. Но вместо
этого перед ним предстал сам король, который в сотый раз объяснял своим
ошалевшим детям, что старый порядок был платьем голого короля. И когда из
бара "Националя" ему позвонил уже достаточно набравшийся Спайки Морган,
Ландау, чтобы скрасить одиночество, трепался с ним, пока старина Спайки не
уснул.
Однако всего только раз, в миг наибольшего отчаяния, Ландау пришло в
голову: а не заявиться ли в английское посольство, чтобы отправить тетради
диппочтой? Но эта минутная слабость взбесила его. "Чтобы я обратился к этим
засранцам? - спросил я себя с презрением. К тем, кто отправил моего отца
обратно в Польшу? Да я не доверю им даже открытки с видом Эйфелевой башни,
Гарри".
И кроме того, это было бы совсем не то, о чем она его просила.
Утром он оделся, как на собственную казнь, в лучший костюм, а в карман
рубашки положил фотографию матери.
Именно таким я и вижу Ники Ландау всякий раз, когда заглядываю в его
досье и когда принимаю его два раза в год. А он пользуется этими встречами,
чтобы заново пережить свой звездный час, прежде чем дать очередную подписку
о неразглашении государственной тайны. Я вижу, как он упругой походкой
выходит на московскую улицу с металлическим чемоданом в руке, не имея ни
малейшего представления о его содержимом, но твердо решив тем не менее
рискнуть ради этого своей отважной шкуркой.
А каким он видит меня, если вообще думает обо мне, я и догадываться не
хочу. Ханна, которую я любил, но предал, обязательно сказала бы, вспыхивая
гневом: "Ты для него - еще один из этих англичан, у кого надежда на лице и
безнадежность в сердце". Боюсь, она теперь говорит все, что приходит ей в
голову. От ее былой терпимости не осталось и следа.


Глава 2

Весь Уайтхолл пришел к единому мнению - впредь ни одна операция так