"Джон Ле Карре. Русский Дом" - читать интересную книгу автора

вытащил. Барли Блейр, про которого мы говорили, что он не сумеет уговорить
богатую лошадь купить у него сена даже ради спасения жизни собственной
мамаши в день ее рождения, - шпион. Он начал отгибать вторую скрепку. Кто
мог похвастаться только тем, что два года назад на Белградской книжной
ярмарке уложил под стол Спайки Моргана - пили одну водку, - а после так
прекрасно играл на теноровом саксофоне вместе с оркестром, что аплодировали
даже полицейские. Шпион. Шпион-джентльмен. Что ж, вам письмо от вашей дамы -
если вспомнить детский стишок.
Ландау взял тетради и попробовал вложить их в образовавшийся новый
карман, но и он оказался мал. Придется пожертвовать третьим.
Изображает из себя пьяницу, думал Ландау, все еще размышляя о Барли.
Валяет дурака и одурачил нас. Проматывает остатки семейного капитала, все
глубже топит старую фирму. О, да! Правда, всякий раз, когда ты прогорал,
обязательно находился в Сити солидный банк, который вовремя тебя выручал, э?
А то, как ты играешь в шахматы? Да одного этого хватило бы, чтобы открыть
Ландау глаза, не будь он таким тупицей! Как может человек, который допился
до чертиков, выигрывать в шахматы у всех неплохих игроков, Гарри, если он не
опытный шпион?
Три кармана слились в один, и тетрадки кое-как в нем уместились, а
сверху сохранилась надпись: "Конспекты".
"Конспекты", - мысленно объяснял Ландау молодому пытливому таможеннику
в аэропорту Шереметьево. Конспекты, сынок, как тут и написано. Студенческие
конспекты. Тут вот специальный карман для конспектов. А тетрадь, которую ты
держишь, - подлинный конспект студента, проходящего курс. Вот почему она
здесь, сынок, понимаешь? Это образец. А эти графики, они связаны с...
...с социально-экономическими проблемами, сынок. С демографическими
сдвигами. С той демографической статистикой, которой вам, русским, всегда
недостает, верно? А вот такое ты когда-нибудь видел? Называется "Все о
человеческом теле".
Что могло бы спасти Ландау, а могло бы и не спасти: все зависело от
того, насколько въедливый попадется таможенник, а также от того, много ли им
известно и с какой ноги они встали в то утро.
Но от долгой ночи впереди и той минуты на рассвете, когда они ворвутся
в номер с пистолетами и крикнут: "А ну, Ландау, давай сюда тетради!" - от
этой счастливой минуты справочник - не защита. "Тетради? Какие тетради? А-а,
эта связка хлама, которую мне всучила вчера вечером на ярмарке какая-то
чокнутая русская красотка. Вы найдете их в мусорной корзинке, если только
горничная, против обыкновения, ее не опорожнила".
И на этот случай Ландау тоже все подготовил: вынув тетрадки (из кармана
пособия по истории), он художественно уложил их в мусорную корзинку - как
будто в бешенстве швырнул их туда; кстати, он так и хотел ими распорядиться,
когда заглянул в первую. За компанию он бросил туда же оставшиеся проспекты
и брошюры и два ненужных прощальных подарка, которые он получил: тоненькую
книжку очередного русского поэта и блокнот с жестяным орнаментом на крышке.
Чтобы придать картине завершенный вид, он кинул в корзинку дырявые носки,
как поступают только богатые иностранцы, - вместо того чтобы бережливо их
заштопать.
И снова я волей-неволей восхитился, как позже восхитились мы все,
природной изобретательностью Ландау.
В тот вечер Ландау не пошел развлекаться. Он терпеливо сносил привычное