"Джон Ле Карре. Портной из Панамы" - читать интересную книгу автора

наклонился, измерил окружность бедра, выпрямился и, подобно тонущему пловцу,
снова поднырнул головой под правое колено Оснарда.
- Вот так и одеваем людей с тех пор, сэр... - неуверенно пробормотал
он, чувствуя, как взгляд Оснарда прожигает основание шеи. - Да, большая
часть моего поколения ценила старые добрые времена. И не думаю, что это
имеет какое-то отношение к политике.
То была его стандартная шутка, рассчитанная на то, чтобы вызвать смех у
самых хмурых клиентов. Но на Оснарда она не произвела должного впечатления.
- Никогда не знаешь, где нарвешься на эту дрянь. Полощется, как флюгер
на ветру, - отмахнулся Оснард. - Так когда это бывало? По утрам, да? Или
вечером? В какое время дня вы наносили визит во дворец старика?
- Вечером, - пробормотал Пендель спустя, казалось, целую вечность. И,
словно в знак окончательного признания своего поражения, добавил: - Обычно
в
пятницу, как сегодня.
И он поднес кончик мерной ленты к ширинке Оснарда, старательно избегая
контакта с тем, что находилось под ней. Затем левой рукой пропустил ленту
вниз, по всей длине внутренней части бедра Оснарда, до края подошвы его
тяжелого ботинка офицерского образца. Ботинок, как он успел заметить, не раз
побывал в ремонте. Вычтя из результата дюйм, записал цифру в блокнот и
храбро выпрямился во весь рост. И обнаружил, что в лицо ему смотрят круглые
черные глаза. Так и впились, и ощущение было такое, точно на него нацелены
ружья противника.
- Зимой или летом?
- Летом, - безжизненным голосом ответил Пендель. Затем глубоко вздохнул
и продолжил: - Не многие из нас, знаете ли, могут похвастаться тем, что
летом, тем более в пятницу вечером, их ждет работа. Наверное, я исключение.
Наверное, есть во мне что-то такое, что в свое время привлекло внимание
Брейтвейта.
- В каком году?
- В каком году... о, господи! - собравшись с силами, он покачал головой
и выдавил слабую улыбку. - О, боже ты мой. Да давным-давно, целую вечность
тому назад. Но реку не повернуть вспять, верно? Король Кейнут (3) пытался, и
сами знаете, чем это кончилось, - добавил он, вовсе неуверенный в том, что
там вообще чем-то кончилось.
Однако Пендель почувствовал, как к нему возвращаются присущие ему
живость и артистизм - то, что дядя Бенни называл беглостью.
- Он стоял в дверях, - продолжил Пендель, подпустив в голос лирическую
нотку. - А мысли мои целиком поглощала пара брюк, которые мне доверили шить,
я страшно волновался, особенно за крой. А потом вдруг поднимаю голову и вижу
- он! Стоит и молча разглядывает меня. Мужчина он был видный. Сейчас люди об
этом забыли. Крупная лысая голова, густые брови - словом, производил
впечатление. От него исходила сила и...
- Вы забыли про усы, - заметил Оснард.
- Усы?
- Ну да. Чертовски здоровые пушистые усы, вечно пачкал их в супе.
Должно быть, сбрил их к тому времени, как повсюду начали снимать его
портреты. Надо сказать, они меня чертовски пугали. Посмотришь и вздрогнешь.
- Но к тому времени, как я имел честь... Короче, мистер Оснард, усов у
него не было.