"Джон Ле Kappe. В одном немецком городке" - читать интересную книгу автора

продолжал этому удивляться.- Сейчас легко забыть об этом, но он был уж очень
незначительный.
- Больше вам не придется говорить о его незначительности,- заметил
Тернер небрежно,- советую привыкнуть к этому.
- Он вошел ко мне, он был бледен - и только. Никаких других перемен.
Сел вон на тот стул. Это его подушечка, между прочим.- Он позволил себе
улыбнуться сухой, не дружелюбной улыбкой.- Подушка эта - своего рода
заявочный столб. Он единственный из всех имел здесь постоянное место.
- И единственный, кто мог его потерять. Кто вышивал эту подушечку?
- Не имею ни малейшего представления.
- Была у него экономка?
- Нет, насколько мне известно.
- Ладно.
- Он не сказал ни слова о переменах в своем положении. Помню, в
канцелярии как раз слушали передачу по радио. Солдаты размещались по вагонам
под звуки оркестра.
- Важная для него минута, верно?
- По-видимому. Я спросил его, чем могу быть полезен. Он ответил, что
хотел бы найти себе применение. Все это говорилось на полутонах,
полунамеками. Он знает, что Майлз Гевистон очень перегружен работой в связи
с берлинскими осложнениями, выступлениями ганноверских студентов и другими
трудностями. Не может ли он ему помочь? Я сказал, что вопросы такого рода -
вне его компетенции: ими должны заниматься мои постоянные сотрудники. Нет,
сказал он, речь идет совсем о другом. Он и не собирается предлагать свои
услуги в решении коренных проблем. Он думал вот о чем: у Гевистона есть два
или три мелких вопроса, не может ли он заняться ими? Скажем, деятельностью
Англо-германского общества, которое в то время было очень малоактивно, но
все же требовало какой-то переписки на низшем уровне. Потом дела по розыску
пропавших без вести граждан. Нельзя ли ему взять на себя несколько
обязанностей такого рода и разгрузить более занятых сотрудников? Я не мог не
признать, что в этом был свой смысл.
- И вы сказали: ладно?
- Да, я согласился. Разумеется, как на временную меру. Временная
договоренность. Я полагал тогда, что мы предупредим его об увольнении в
декабре, когда истечет срок его договора, а до тех пор я разрешил ему
выполнять любые мелкие поручения, какие подвернутся. С этого все и пошло. Я,
разумеется, поступил глупо, поддавшись на его уговоры.
- Я этого не говорил.
- Вам незачем это говорить. Я протянул ему палец, он схватил всю руку.
За один месяц он сосредоточил у себя все, что можно назвать отходами работы
аппарата советников, весь поток всевозможной ерунды, которая обычно
стекается в каждое большое посольство: дела о пропавших без вести гражданах,
прошения на имя королевы, случайные посетители, официально запланированные
туристы, Англо-германское общество, письма, содержащие оскорбления и угрозы,
и разные другие бумаги, которые вовсе не должны попадать в аппарат
советников. Не менее активно проявлял он свои таланты и в общественной жизни
посольства. В церкви он аккомпанировал хору, вошел в комиссию по бытовым
вопросам, в спортивную комиссию. Он даже создал группу учредителей
Национального фонда. Через какое-то время он попросил разрешения добавить к
названию своей должности слова "консульские функции", и я пошел и на это.