"Джон Ле Kappe. В одном немецком городке" - читать интересную книгу автора

Вы, вероятно, знаете, что у нас здесь консульских функций нет, все подобные
дела отправляются в Кгльн.- Он пожал плечами.- К декабрю он сумел сделаться
незаменимым. Договор с ним был представлен на рассмотрение.- Брэдфилд взял
авторучку и снова стал разглядывать ее кончик.- И я продлил его еще на год.
- Вы обошлись с ним по-хорошему,- сказал Тернер, не сводя глаз с
Брэдфилда.- Сделали для него доброе дело.
- У него здесь не было никакого статуса, никаких гарантий на будущее.
Он фактически стоял на пороге увольнения и знал это. Думаю, что это
обстоятельство сыграло свою роль. Мы обычно больше дорожим людьми, от
которых можем в любой момент избавиться.
- Вам было просто жаль его. Почему вы не хотите признать это? На мой
взгляд, такая причина вполне убедительна.
- Да. Да, вероятно, мне было его жаль. В первый раз, когда он пришел, я
пожалел его.- Брэдфилд теперь улыбался, но только собственной глупости.
- Он выполнял свою работу хорошо?
- Он действовал необычными методами, но довольно эффективно.
Предпочитал телефон написанному слову; впрочем, это объяснимо: он никогда не
учился составлять официальные бумаги. К тому же английский не был его родным
языком.- Он пожал плечами и повторил: - Словом, я взял его еще на год.
- Который истек в декабре. Совсем как лицензия. Лицензия на право
работать, быть одним из нас,- Он продолжал внимательно наблюдать за
Брэдфилдом.- На право шпионить. И вы снова возобновили ее?
- Да.
- Почему?
Опять секундное колебание, быть может, попытка что-то скрыть.
- На этот раз вам ведь не было его жаль? Не так ли?
- Мои чувства не имеют отношения к делу.- Брэдфилд резко положил перо.-
Причины, по которым я оста вил его, носили совершенно объективный характер.
- А я ничего не сказал, но вы могли бы ведь и пожалеть его при этом.
- У нас не хватало людей и было очень много работы. После приезда
инспекторов из Лондона аппарат советников сократили на двух человек,
несмотря на мое реши тельное сопротивление. Наполовину урезали ассигнования.
Не только Европа пришла в движение. Стабильности не было нигде. Родезия,
Гонконг, Кипр... Английские войска метались из края в край, пытаясь потушить
лесной пожар. Мы оказались и не в Европе, и не вне ее. Поговаривали о
федерации северных стран. Один бог знает, какой дурак породил эту идею! -
презрительно заметил Брэдфилд.- Мы стали прощупывать почву в Варшаве,
Копенгагене и Москве. Мы вступали в заговоры против французов и на другой
день затевали козни вместе с ними. В разгар всего этого мы все же ухитрились
отправить на слом три чет верти нашего военного флота и девять десятых
вооружения. Это было самое страшное, самое унизительное для нас время. В
довершение всего как раз в этот момент Карфельд возглавил движение.
- И тогда Гартинг снова разыграл у вас ту же сцену?
- Нет, не ту же.
- Какую же? Наступило молчание.
- Он был более целеустремлен, более настойчив. Я все это почувствовал,
но никак не реагировал. И я виню себя. Я ощутил какой-то новый оттенок в его
поведении, но не стал разбираться, в чем дело. В то время,- продолжал он,- я
отнес это за счет общей атмосферы напряженности, в какой мы все жили. Теперь
я понимаю, что тогда он пошел ва-банк.