"Джон Ле Kappe. Шпион, выйди вон!" - читать интересную книгу автора

полночь, а затем в шесть утра. За их точность можно было ручаться - бог
знает как, но в то время как ночной персонал разбросан по всему зданию, они
умудрялись всех отметить, сохранить третий экземпляр и неизвестно зачем
забросить его в этот шкаф. Эта процедура сохранилась еще с допотопных времен
и, кажется, продолжала соблюдаться и поныне.
"Пыль и чайные пакетики на одной полке, - подумал он. - Интересно,
когда здесь в последний раз пили чай?"
Он еще раз задержался взглядом на отметке за 10-11 апреля. Рубашка
прилипла к ребрам. "Что происходит со мной? Господи, неужели я уже отработал
свое?" Он повернул диск вперед, затем назад, снова вперед, два, три раза,
затем захлопнул шкаф. Подождал, прислушался, бросил последний озабоченный
взгляд на пыль, затем смело шагнул в коридор - назад, в спасительный мужской
туалет. Его поразил шум и галдеж, пока он шел туда: треск шифровальных
машин, телефонные звонки, женский голос, выкрикнувший: "Где эта чертова
пробка, я ведь только что держала ее в руке?" - и снова этот таинственный
гудок, но теперь уже не похожий на то, что играет Камилла в предрассветные
часы. "В следующий раз я заставлю-таки ее выложить все начистоту, - подумал
он с раздражением, - без всяких компромиссов, лицом к лицу, как это должно
быть в жизни".
В мужском туалете он застал Спайка Каспара и Ника де Силски, стоящих у
умывальников и потихоньку переговаривающихся друг с другом через зеркало:
это были связные Хейдона для советских агентурных сетей, они много повидали
на своем веку
и все их называли не иначе как "русскими". Увидев Гиллема, они тут же
замолчали.
- Привет обоим. Господи, да вы и впрямь неразлучны.
Они были оба светловолосые и коренастые и больше походили на русских,
чем настоящие русские. Он подождал, пока они уйдут, вымыл руки и затем
небрежным шагом вплыл в кабинет Лодера Стрикленда.
- Господи помилуй, как Акула умеет вести беседу! - беззаботно сказал
он.
- Очень способный офицер. Из всех, кто здесь работает, ее в первую
очередь можно назвать незаменимой. Исключительно компетентна, можете мне
поверить на слово, - сказал Лодер.
Он внимательно взглянул на часы, перед тем как подписать пропуск, и
проводил Гиллема обратно к лифту. Возле барьера Тоби Эстерхейзи разговаривал
с неприветливым молодым вахтером.
- Ты собираешься назад в Брикстон, Питер? - Его голос звучал небрежно,
и, как обычно, лицо было непроницаемо, непонятно было, к чему он клонит.
- А что?
- У меня здесь просто есть машина. Я бы мог везти тебя. У нас есть
кое-какие дела в том районе.
"Везти тебя". Крошка Тоби и на одном языке не мог говорить как следует,
хотя говорил почти на всех. В Швейцарии Гиллем слышал, как он говорит
по-французски с немецким акцентом; в его немецком слышалось что-то
славянское, а в английском было полно случайных оговорок, ненужных пауз и
неправильно произнесенных гласных.
- Спасибо, Тоб, я думаю, мне пора домой. Пока.
- Прямо домой? Я могу везти тебя все равно.
- Благодарю, мне нужно пройтись по магазинам. Все эти чертовы