"Орсон Скотт Кард. Око за око" - читать интересную книгу автора

признаться, так оно и было. Духами от нее несло, как от
целого парфюмерного отдела. Сам-то отец был в хорошем синем
костюме - вроде как бизнесмен, волосы уложены феном, так что
он, понятно, не хуже меня знал, как нормальным людям
положено выглядеть. Может, он даже смущался, когда ему
приходилось бывать на людях вместе с мамой. Мог бы просто
взять и сказать ей, что она, мол, накладывает слишком много
косметики. Я так и подумал, но только потом сообразил:
женщине, которая, разозлившись, может запросто наслать на
тебя рак, совсем ни к чему говорить, что лицо у нее
выглядит, как будто она спала на мокрых опилках, или что от
нее пахнет, как от шлюхи. В общем, что называется, "белый
мусор" - узнается с ходу, словно еще фабричный ярлык висит.
- Я тоже рад тебя видеть, сынок, - говорит отец.
А мне, признаться, и сказать было нечего. Я-то как раз
радости никакой не почувствовал, когда их увидел:
приютскому мальчишке родители представляются несколько
иначе. Но я улыбнулся и снова взглянул на могилу Пелега.
- Ты, похоже, не очень удивлен встречей, - продолжает он.
Я бы мог сразу сказать им про ту леди в Роаноке, но ничего
не сказал. Почему-то не хотелось.
- Я чувствовал, что кто-то зовет меня назад, а кроме вас,
мне никогда не встречались такие же "искристые" люди, как я.
И раз вы говорите, что вы мои родители, стало быть, так оно
и есть.
Мама захихикала и говорит ему:
- Слышишь, Джесс? Он называет это "искристый".
- У нас говорят "пыльный", сынок, - отвечает он. - Когда
это кто-то из нас, мы говорим, что он "пыльный".
- И ты, когда родился, был очень "пыльный", - говорит
мама. - Мы сразу поняли, что не можем тебя оставить".
Никто никогда не видел такого "пыльного" ребенка, и папаша
Лем заставил нас пристроить тебя в приют - еще до того, как
тебе первый раз дали грудь. Ты. ни разу не сосал
материнскую грудь... - Тушь потекла по ее лицу жирными
ручьями.
- Ладно, Минни, - это опять отец, - вовсе ни к чему
рассказывать ему все сразу прямо здесь.
Пыльный. Я ничего не понимал. На пыль это совсем не
походило, скорее на маленькие светящиеся искры - такие
яркие, что мне самому приходилось иногда щуриться, чтобы
разглядеть собственные руки.
- При чем тут пыль? - спросил я его.
- А как, по-твоему, это выглядит?
- Как искры. Я потому и говорю "искристый".
- Мы тоже так видим, но всю жизнь говорили "пыльный", и,
видимо, одному человеку легче переучиться, чем... чем всем
остальным.
Из его слов я уяснил сразу несколько вещей. Во-первых,
понял, что он лжет, когда говорит, будто они тоже видят это