"Трумэн Капоте. Музы слышны (Отчет о гастролях "Порги и Бесс" в Ленинграде) " - читать интересную книгу автора

по-видимому, ждала, что Лоз поднимет вопрос о скрытых камерах, но он не
успел, так как слово вновь взял Маккарри.
Он подался вперед, ссутулив мощные плечи. Его мнение такое, сказал он:
хватит ходить вокруг да около, пора о деле поговорить.
- А дело вот какое: что отвечать, коли спросят о политике? Я имею в
виду негритянский вопрос.
Заданный низким, тяжелым голосом Маккарри, вопрос этот прокатился по
залу океанской волной, завладевая на своем пути безраздельным вниманием
слушателей. Уолмсли заколебался, как будто прикидывая, нырнуть под волну или
проплыть на гребне; одно было ясно - ему не хотелось бы встретиться с ней
лицом к лицу.
- Вы не обязаны отвечать на вопросы политического характера, как и они
на ваши. - Уолмсли откашлялся и добавил: - Это минное поле, и ходить по нему
надо с большой осторожностью.
Поднялся ропот - совет дипломата явно никого не удовлетворил. Лаури
начал что-то шептать Уолмсли на ухо, а Маккарри пошептался с женой,
меланхоличного вида женщиной, которая сидела рядом с ним, держа на коленях
трехлетнюю дочку. Потом он снова заговорил:
- Но нас точно спросят про негритянский вопрос. Они всегда спрашивают.
Прошлый год мы ездили в Югославию, так там все время...
- Ну да, конечно, - бесцеремонно перебил его Уолмсли. - Для этого все и
задумано. В этом-то вся соль, верно?
Слова эти, а может быть, тон, каким они были сказаны, явно пришлись
публике не по нраву; и Джерри Лоз, о чьем бешеном нраве ходили легенды,
напрягшись, вскочил на ноги.
- Так чего делать-то? Говорить правду, все как есть, или замазывать?
Вам-то что требуется?
Уолмсли моргнул, снял очки и протер их.
- Нет, отчего же, говорите правду, - сказал он. - Поверьте мне, сэр,
русские знают о негритянском вопросе не меньше вашего, и им на него
абсолютно наплевать. Им важны заявления, пропаганда - то, что можно
использовать в их интересах. Следует помнить, что все, что вы скажете в
интервью, будет подхвачено американской прессой и перепечатано в газетах у
вас дома.
Тут встала с места женщина - первая, открывшая рот.
- Мы все знаем, что дома у нас есть дискриминация, - застенчиво сказала
она, и к ней все уважительно прислушались. - Но за последние восемь лет
негры многого добились. Мы прошли большой путь, этого у нас не отнимешь. Мы
можем с гордостью указать на наших ученых, артистов. И если рассказать об
этом в России, то это, наверное, принесет пользу.
В том же духе высказались и другие. Виллем Ван Лоон, русскоговорящий
сын покойного историка, ведавший в Эвримен-опере связями с общественностью,
был "очень, очень рад, что этот вопрос так подробно обсуждается. На днях я
записывал интервью с парой исполнителей на радиостанции для американских
военных здесь, в Германии, и было ясно, что в этом пункте, в расовом то есть
вопросе, надо быть крайне, крайне осторожным, учтя, что мы так близко от
Восточного Берлина и возможность подслушивания..."
- Кстати, - негромко перебил его Уолмсли, - надеюсь, вы понимаете, что
нас и сейчас подслушивают.
Ван Лоону это явно не приходило в голову, как и никому из собравшихся,