"Трумен Капоте. Другие голоса, другие комнаты [H]" - читать интересную книгу автора

бегал, он носился, он пел, он любил, он поймал маленькую квакшу, потому что
любил ее, и отпустил, потому что любил, и смотрел, как она скачет, прыгает
вместе с его гулко скачущим сердцем; он обнимал себя, живого и веселого,
молотил по воздуху, бодался, как козел, прятался за кустами, выскакивал:
гав! "Смотри, Рандольф, - сказал он, напялив на голову тюрбан из мха, -
смотри, кто я?"
Но Рандольфу было не до него. Он шел с угрюмо сжатым ртом. Шел, словно
по палубе в качку: то его тащило вперед, то бросало из стороны в сторону, и
его налитые кровью глаза действовали, как неисправный компас, - он,
казалось, не знал, в каком направлении движется.
- Я - это я, - вопил Джоул. - Я - Джоул, мы с ним - одно и то же.
Он поглядел вокруг, на какое бы влезть дерево: он взберется на самую
макушку и там, на полдороге к небу, раскинет руки и потребует себе весь мир.
Далеко убежав от Рандольфа, он стал карабкаться на березу, но на середине
кроны замер, обняв ствол: голова закружилась; с высоты он поглядел назад и
увидел Рандольфа, который шел по кругу с вытянутой вперед рукой, точно играл
в жмурки. Ковровые шлепанцы свалились с него, но он не заметил. Время от
времени он встряхивался, как мокрое животное. И Джоул вспомнил о муравье.
Ведь предупреждал! Ведь говорил, что это опасно! Или это просто виски бродит
у нею в голове? Но почему тогда Рандольф тихий? Пьяные тихими не бывают. Это
было непонятно. Рандольф как будто был в трансе.
И тогда Джоулу открылась правда: он увидел, как беспомощен Рандольф:
парализованный хуже мистера Сансома, больший ребенок, чем мисс Глициния, что
может он один, вне дома? Только круг описать, ноль своей не-жизни. Джоул
съехал по стволу; он не добрался до верха, но это не имело значения: он знал
теперь, кто он такой, знал, что он сильный.
Дорогу назад он с грехом пополам отыскал. Рандольф не проронил ни
слова. Дважды он падал и сидел с младенчески важным лицом, пока его не
поднимал Джоул. А один раз наткнулся на пень. После этого Джоул взял его за
полу.
Длинная, как проход в соборе, в пасмурном лиственном свете открылась
тропа, потом ориентир: "Тоби, убитая кошкой". Миновав лунное дерево, под
которым, не обозначенный камнем, лежал Джизус Фивер, они вышли к Лендингу с
тыла и вступили в сад.
Глазам их открылось нелепое зрелище: присев возле сломанных колонн, Зу
дергала плантаторский колокол, словно пытаясь вывернуть его с корнем, а Эйми
с растрепанными волосами и разводами грязи на лице, напоминавшими боевую
раскраску, расхаживала рядом, руководя ее действиями.
- Кверху тяни, глупая, кверху... да это же ребенку ясно!.. А ну, еще
раз! - Тут она увидела Рандольфа, лицо у нее исказилось, щека задергалась, и
она закричала ему: - Не вздумай меня останавливать, это тебе не удастся! Ты
не всем тут владеешь, все это такое же мое, как твое, и даже больше мое,
если бы кто знал правду, - я буду делать то, что мне угодно, не тронь меня,
Рандольф, тебе будет плохо! Я пойду к шерифу, я объеду всю страну, я буду
выступать повсюду. Ты думаешь, что нет, - но я сделаю это, сделаю...
Рандольф не взглянул на сестру и пошел через сад так, будто ее тут не
было, а она побежала за ним, стала дергать его за рукав, теперь уже умоляя:
- Рандольф, ну отдай мне его, пожалуйста. Я хорошо себя вела, сделала
все, как ты велел: сказала, что они ушли, надолго ушли, охотиться на белок;
я надела хорошее серое платье, испекла кексы, и в доме было убрано, - я ей