"Трумен Капоте. Другие голоса, другие комнаты [H]" - читать интересную книгу автора

зубы чуть не все выбила. - Ухмыляясь и почесывая под мышками, как обезьяна,
она добавила: - Ты не думай, что Роберта злая, с тобой Роберта добрая, - и
вручила ему пакетик соленого арахиса - бесплатно.
Айдабела сперва объяснила ему, куда он может засунуть эти орешки, но
потом, конечно, смягчилась и съела их соло. Она позволила взять себя за
руку, и они спустились к площади, где праздничным ульем гудел приезжий цирк.
Карусель, печальная обшарпанная игрушка, вертелась под звон колокольчиков, а
цветные, которых на нее не сажали, стояли кучкой в отдалении и радовались
волшебному вращению больше, чем сами седоки. Айдабела отвалила 35 центов на
метание дротиков, с тем чтобы выиграть новую пару темных очков взамен
раздавленной Джоулом, - и какой же скандал она подняла, когда человек в
соломенной шляпе попытался всучить ей трость! Очки она, ясное дело, отбила,
но они оказались велики и все время съезжали на нос. В десятицентовом шатре
они видели четырехногого цыпленка (чучело) и двухголового младенца,
плававшего в стеклянной банке, как зеленый осьминог; Айдабела долго
разглядывала его, а когда отвернулась, глаза у нее были влажны: "Бедный
малютка, - сказала она. - Бедная крошка". Утиный Мальчик ее развеселил; он и
правда был умора: крякал, строил дурацкие рожи, хлопал перепончатыми руками,
а один раз даже расстегнул рубашку и показал обросшую белыми перьями грудь.
Джоулу больше понравилась миссис Глициния, показавшаяся ему - и Айдабеле
тоже - прелестной маленькой девочкой; не верилось, что она лилипутка, хотя
сама Глициния сказала, что ей двадцать пять лет и она только что вернулась с
больших гастролей по Европе, где выступала перед всеми коронованными
особами: ее золотую головку тоже украшала мерцающая каменьями корона; на
ногах у нее были изящные серебряные туфельки (удивительно, как ей удавалось
ходить почти на цыпочках), а платье из пурпурного шелка, перехваченное
желтым шелковым кушаком, ниспадало красивыми складками. Она прыгала и
скакала, смеялась, пела песню, читала стихотворение, а когда сошла с
эстрады, Айдабела в таком волнении, в каком Джоул ее еще не видел, бросилась
к ней и сказала: не откажитесь, выпейте с нами газированной воды.
- С наслаждением, - сказала мисс Глициния, крутя толстый золотой локон.
- С наслаждением.
Айдабела была сама услужливость: она принесла кока-колу, нашла, где им
сесть, и держала Генри на расстоянии, поскольку мисс Глициния призналась,
что опасается животных.
- Честно говоря, - пролепетала она, - я не думаю, что Бог хотел их
сотворить.
Младенчески пухлое лицо ее было бледным, эмалевым, и только бантик губ
алел помадой; руки у нее порхали так, будто жили отдельной жизнью, и время
от времени она поглядывала на них с большим недоумением; они были меньше
детских, эти ручки, но худые, взрослые и с крашеными ногтями.
- Очень мило с вашей стороны, - сказала она. - Вот в цирке много
обыкновенных притворщиков, а я притворства не признаю, я хочу нести мое
искусство людям... многие просто не понимают, как это я подвизаюсь в такой
труппе... Слушай, мне говорят, ты же была в Голливуде, получала тысячу
долларов в неделю как дублерша Шерли Темпл... а я им говорю: дорога к
счастью не всегда асфальтовая.
Допив, она вынула помаду и подвела кукольные губки; и тогда случилась
странная вещь: Айдабела попросила у нее помаду и нарисовала нечто клоунское
на губах, а мисс Глициния захлопала в ладоши и завизжала от радости.