"Трумен Капоте. Другие голоса, другие комнаты [H]" - читать интересную книгу автора

- Сынок, покачай мне качалку, - сказал он дребезжащим голоском, -
словно бы покойней делается... словно бы на телеге еду, и дорога еще долгая.
В комнате горела керосиновая лампа. Кресло бросало тень на стену и
тихо, дремотно посвистывало полозьями.
- Чувствуешь, как зябко?
- Мама тоже все время зябла, - сказал Джоул, с чувством озноба в спине.
Не умирай, думал он, покачивая кресло, и круглые полозья шептали: не умирай,
не умирай. Если Джизус Фивер умрет, тогда уйдет Зу, и не останется никого,
кроме Эйми, Рандольфа и отца. Но главное - даже не эти трое, а Лендинг,
хрупкое затишье жизни под стеклянным колпаком. Может быть, Рандольф заберет
его: он раз обмолвился о поездке. И надо опять написать Эллен, что-нибудь да
выйдет из этого.
- Дедушка, -сказала Зу, втаскивая охапку дров, - очень ты неумно
сделал, что заставил меня шататься впотьмах по двору там всякие звери рыщут
голодные, только и ждут, чтобы от меня, вкусной, откусить. Правду говорю,
там дикой кошкой пахнет. И кто его знает, а ну как Кег сбежал из кандальной
команды? Джоул, миленький, запри дверь.
Когда камин разгорелся, Джизус попросил придвинуть его кресло к теплу.
- Было время, я на скрипке играл, - сказал он, грустно глядя на
всползавший по хворостинам огонь, - украл у меня ревматизм из пальцев
музыку. - Он покачал головой, почмокал ртом и плюнул в камин. Зу хотела
поправить на нем одеяло. - Будет тебе суетиться, - заворчал он. - Слышишь,
давай-ка сюда мою саблю.
Зу принесла из другой комнаты красивую саблю с серебряной рукоятью; на
лезвии ее была надпись: "Не вынь меня без Причины - Не вложи без Чести".
- Дедушка мистера Рандольфа мне саблю подарил - шестьдесят лет назад с
лишним.
За эти дни старик истребовал, одно за другим, все свои сокровища:
пыльную треснувшую скрипку, котелок с пером, часы с Микки-Маусом, оранжевые
башмаки на пуговицах, трех обезьянок, замкнувших слух, глаза и уста для
дурного, - все это и другие ценности так и лежали на полу, потому что старик
не велел их прятать.
Зу угостила Джоула горстью орехов пеканов и дала плоскогубцы для колки.
- Я не хочу есть, - сказал он и положил голову ей на колени. Колени
были не такие уютные, как у Эллен. Отчетливо проступали тугие мускулы и
твердые кости. Но она перебирала пальцами его волосы, и это было приятно. -
Зу, - сказал он тихо, чтобы не услышал дед. - Зу, он умрет, да?
- Видно, так, - ответила она, и в голосе ее было мало чувства.
- И тогда ты уедешь?
- Наверно.
Тут Джоул выпрямился и посмотрел на нее сердито.
- Ну почему, Зу? Скажи почему?
- Тише, детка, не надо так громко. - Бесконечно длилось мгновение, пока
она отодвигала косынку на шее, нащупывала и вытаскивала отшельников амулет.
- Не вечную силу имеет, - сказала она, постукав по нему пальцем. -
Как-нибудь он вернется сюда и станет меня резать. Это я верно знаю. Во сне
вижу - пол не скрипнет, а сердце так и заходится. Завоет собака - думаю, он
идет, он пожаловал: собаки духа его не терпят, Кега, - как почуют, сразу
выть.
- Я защищу тебя, Зу, - захныкал он. - Ей-богу, никому не дам в обиду.