"Трумен Капоте. Другие голоса, другие комнаты [H]" - читать интересную книгу автора

Эйми сказала:
- Рандольф просто фиглярничает.
- Ты клевещешь, душенька.
- Не смешно, - сказал Джоул.
Прищуря глаз и поворачивая в руке бокал с хересом, Рандольф следил за
спицами янтарного света, вращавшимися вместе со стеклом. - Не смешно, боже
мой, разумеется. Но история не лишена причудливости: угодно выслушать?
- Совершенно ни к чему, - сказала Эйми. - Ребенок и без того болезненно
впечатлителен.
- Все дети болезненно впечатлительны, это - единственное, что с ними
примиряет, - ответил Рандольф и сразу начал рассказ: - Случилось это десять
с лишним лет назад, в холодном, очень холодном ноябре. Работал у меня в то
время рослый молодой негр, великолепно сложенный, цвета гречишного меда.
С самого начала Джоула беспокоило что-то странное в речи Рандольфа, но
только сейчас он сообразил что именно: отсутствие какого бы то ни было
акцента, областных признаков; при этом, однако, слышалась в его усталом
голосе едкая, саркастическая напевность, довольно выразительная и
своеобразная.
- Но несколько слабоумный. У слабоумных, невротиков, преступников, а
также, вероятно, художников есть нечто общее - непредсказуемость,
извращенная невинность. - Он умолк, и вид у него сделался
отстраненно-самодовольный, словно, сделав превосходное наблюдение, он желал
еще раз посмаковать его про себя. - Уподобим их китайской шкатулке, из тех,
если помните, в которых находишь другую шкатулку, а в ней еще одну и,
наконец, добираешься до последней... трогаешь защелку, крышка откидывается
на пружине, и открывается... - какой неожиданный клад?
С легкой улыбкой он пригубил херес. Затем из грудного кармана шелковой
пижамы извлек сигарету и закурил. Сигарета издавала странный медицинский
запах, словно табак долго вымачивали в настое крепких трав: по этому запаху
узнаешь дом, где правит астма. Когда он собрал губы в трубочку, чтобы выдуть
кольцо дыма, рисунок его напудренного лица вдруг обрел ясность: лицо
состояло теперь из одних окружностей - не толстое, но круглое, как монета,
гладкое и безволосое; на щеках - два ярко-розовых диска; нос, будто
сплющенный злым ударом кулака; очень светлые, красивые кудрявые волосы
ниспадали на лоб пшеничными кольцами, а широко расставленные женственные
глаза были как два небесно-голубых мраморных шарика.
- И вот, они полюбили друг друга, Миссури и Кег, и была у нас свадьба -
вся в фамильном кружеве невеста...
- Миленькая, не хуже любой белой девушки, честное слово, - вставила
Эйми. - Просто загляденье.
Джоул сказал:
- Но раз он ненормальный...
- Ее всегда было трудно убедить, - вздохнул Рандольф. - Четырнадцать
лет, дитя, но упрямая непоколебимо: она хотела выйти замуж - и вышла. На
медовую неделю мы дали им комнату здесь в доме и уступили двор для рыбного
пикника с друзьями.
- А папа... он был на свадьбе"?
Рандольф и ухом не повел; только стряхнул пепел на пол.
- Но однажды, поздно вечером... - Он сонно опустил веки и провел
пальцем по кромке бокала. - Кстати, Эйми помнит, что именно я сказал, когда