"Трумен Капоте. Другие голоса, другие комнаты [H]" - читать интересную книгу автора

местных... И все уже умерли, кто бывал на ее вечерах; мистер Кейси,
насколько я знаю, скончался в прошлом году, а он был последний.
Джоул глядел на зеленую чащу, пытаясь представить себе музыкальную
комнату и танцоров ("Анджела Ли играла на арфе, - говорила мисс Эйми, -
мистер Кейси на рояле, Джизус Фивер на скрипке, хотя он нигде не учился, а
Рандольф-старший пел - самый красивый мужской голос в штате, так все
считали"), но ивы были ивами, золотарник - золотарником, а танцоры - умерли,
исчезли. Полосатый кот проскользнул под сиренью, скрылся в высокой траве, и
сад остекленел, затаился, замер.
Мисс Эйми вздохнула и неслышно отошла в тенистую глубину комнаты.
- Твой чемодан на кухне, - сказала она. - Спустимся, посмотрим, чем
тебя угостит Миссури.

Оконце с матовым стеклом освещало длинный верхний коридор жемчужным
светом, наподобие того, какой нацеживается в комнату во время дождя. Обои,
как можно было догадаться, кроваво-красные в прошлом, выцвели во фреску из
багровых волдырей и географических пятен. Дверей, включая Джоулову, было в
коридоре четыре - внушительных дубовых дверей с тяжелыми бронзовыми ручками,
- и Джоул подумал: какая из них, если ее открыть, приведет к отцу?
- Мисс Эйми, - сказал он, когда они стали спускаться, - где папа?
Пожалуйста, скажите, мне можно его увидеть?
Она не ответила. Она шла несколькими ступенями ниже его, скользя рукой
в перчатке по изогнутым темным перилам, и каждая ступенька вслух отмечала
изящество ее шажков. Седая прядь в ее блеклых волосах напоминала молнию.
- Мисс Эйми, я про папу...
Да что с ней, черт возьми? Глуховата, как двоюродная сестра Лоис?
Лестница привела в круглый зал, который он запомнил со вчерашней ночи; здесь
зеркало в рост замкнуло его голубоватое отражение; зеркало как в комнате
смеха: Джоул колыхался медузой в его искривленном пространстве. Зал был уныл
и не обставлен: только кедровый комод да керосиновый фонарь на нем. Слева -
арка, за нею - сумрак большой загроможденной гостиной; справа лиловый
бархатный занавес со многими потертостями, блестящими как иней на зимней
траве. Она прошла сквозь него, раздвинув складки. Еще один холл, еще одна
дверь.
В кухне никого. Джоул сел на тростниковый стул перед большим столом,
застеленным клетчатой клеенкой, а мисс Эйми вышла на заднее крыльцо и
закричала: "Эгей, Миссури", - как старая совка.
Ржавый будильник на столе, лежа ничком, тикал, тикал. Кухня просторная,
но темноватая, всего с одним окном - и за ним плотно сомкнулись меховые
листья инжира; к тому же и дощатые стены были сине-серые, цвета пасмурного
неба, и печь, дровяная реликвия, где сейчас плясал огонь, была черной, и
черным - конус дымохода, уткнувшийся в низкий потолок. Вытертый линолеум на
полу, как в кухне у Эллен, - и это было единственное, что напомнило Джоулу
дом.
А потом, когда он сидел один в тихой кухне, им овладела ужасная мысль:
а что, если отец уже видел его? Вообще, следил за ним с самого приезда, и
даже в эту минуту за ним наблюдает? Такой старый дом должен быть весь
продырявлен тайными ходами, и в картинах вместо глаз на самом деле глазки. И
отец думает: этот пигмей - самозванец; мой сын был бы выше, сильнее,
красивее, наряднее. Что, если он сказал мисс Эйми: дайте этому маленькому