"Пятнадцать часов" - читать интересную книгу автора (Сканлон Митчел)

ГЛАВА 5

23:12 по стандартному имперскому времени (исправленная приблизительная цифра в околопланетному пространстве)

- Курс 18 градусов 15 минут, - прокаркал  навигационный сервитор, его пергаментно-тонкий голос был едва слышен в кабине экипажа модуля из-за рева двигателей. – Рекомендуется поправка курса минус ноль три градуса ноль восемь минут для оптимального входа в атмосферу. Все системы работают нормально.

- Проверка, - сказал пилот, автоматически двинув штурвал вперед, чтобы поправить курс. – Новый курс: ноль пять градусов ноль семь минут. Подтвердить поправку курса.

- Поправка курса подтверждена, - сказал сервитор, его желтые незрячие глаза вращались в глазницах, когда он проверял свои расчеты. – Вход в атмосферу в «Т» минус пять секунд. Два. Один. Вход в атмосферу выполнен. Все системы работают нормально.

- Взгляни на это сияние, Дрен, - сказал Зил, второй пилот, на долю секунды оторвав глаза от приборов, чтобы посмотреть в иллюминатор носовой части модуля, окруженного нимбом ярко-красного огня. – Неважно, сколько посадок мы совершили, я к нему так и не привык. Летишь как будто в шаре огня. Это заставляет каждый раз благодарить Императора, что кто-то придумал тепловые щиты.

- Показания тепловых щитов в норме, - сказал сервитор, жужжа механизмами, по ошибке приняв фразу за вопрос. Внешняя температура в допустимых пределах. Показания всех систем в норме.

- Это потому, что ты совершил только десяток посадок, - сказал пилот. – Поверь мне, когда совершишь второй десяток, ты даже не будешь замечать этот огонь. Что с сигналом посадочного маяка? Я не хочу пролететь мимо точки высадки.

- Сигнал маяка мощный и четкий, - ответил Зил. – В воздухе нет никаких аппаратов, дружественных или вражеских. Похоже, что в небе только мы. Подожди! Ауспекс показывает какие-то…

- Внимание! Внимание! – вмешался сервитор, жужжание его механизмов достигло резкого крещендо. – Зарегистрирован запуск вражеской ракеты с батареи наземного базирования. Рекомендуется маневр уклонения. Траектория ракеты 87 градусов 03 минут, скорость 600 узлов. Внимание! Зарегистрирован запуск второй ракеты. Траектория ракеты…

- Маневр уклонения подтвержден! – сказал пилот, двинув штурвал вперед и направив модуль в пикирование. – Сервитор: отложить расчет траекторий и скорости вражеских ракет до дальнейших приказов. Зил, выпустить облако дипольных отражателей!

- Дипольные отражатели активированы. По показаниям приборов облако успешно выпущено, - сказал Зил, его голос внезапно охрип, когда он взглянуло на один из экранов перед собой.

- Подожди. От помех никакого толку. Это как будто… Святой Император! Ни у одной из ракет нет систем наведения!

- Что ты имеешь в виду? – спросил пилот, увидев, что лицо Зила побледнело. – В таком случае нам не о чем волноваться. Если они выпущены вслепую, не более чем одна из тысячи имеет шанс попасть в нас.

- Но это именно так, - сказал Зил, в его голосе звучало безумие. – Я вижу в воздухе уже тысячу вражеских ракет. И еще сотни запускаются каждую секунду. Святой Трон! Мы летим в самый большой дерьмовый шторм, который я когда-либо видел!

- Срочная процедура уклонения! – крикнул пилот, пролаяв приказы и направив модуль в еще более крутое пикирование, снаружи они уже могли слышать, как первые ракеты начали взрываться. Сервитор: отключить стандартные протоколы безопасности – я хочу полностью контролировать машину!  Убедись, что ты крепко пристегнут, Зил – посадка будет нелегкой! Похоже, на этот раз  было близко…

Падение.

Они падали.

И ничто не могло замедлить или остановить их.

Как комета.

Падали со звезд.

В десантном отсеке модуля Ларн, которого вдавило в кресло силой ускорения, чувствовал себя так, будто его желудок собирается вырваться из горла. Он слышал, как вокруг кричали люди, их крики почти заглушались грохотом взрывов за бортом модуля. Он слышал мольбы о пощаде и приглушенные ругательства, кожа на его лице так натянулась, что он был уверен, она вот-вот слезет с костей. Потом, гораздо громче, чем он слышал до того, раздался грохот еще одного взрыва, а за ним душераздирающий звук разрываемого металла. После этого Ларн почувствовал, что его вдавило в кресло с еще большей силой, когда началось настоящее падение.

«В нас попали», подумал он, охваченный внезапной паникой, мир бешено завертелся перед его глазами, когда модуль, потеряв управление, стал снова и снова вращаться вокруг своей оси. «В нас попали», эта мысль заполнила его разум и держала его в своей власти. «В нас попали! Святой Император, мы падаем!»

Он почувствовал, что в лицо ему плеснуло теплой густой жидкостью,  судя по едкому запаху и вкусу капель, попавших на его губы, это была рвота. Почти обезумев от отчаяния, он неуместно подумал, из его желудка эта рвота, или из чьего-то еще. Потом другая мысль вошла в его разум, и он уже не думал, кому принадлежит эта рвота. Мысль более ужасная, чем любая из тех, которые приходили ему в голову за его семнадцатилетнюю жизнь. «Мы падаем с неба», подумал он. «Мы падаем с неба, и мы умрем!»

Он почувствовал, как в горле поднялась волна тошнотворной кислоты, полупереваренные остатки его последнего обеда неудержимо вырвались из его рта, чтобы выплеснуться на других несчастливцев где-то в модуле. Уверенный, что он уже на краю смерти, Ларн попытался вспомнить события своей жизни. Он пытался вспомнить свою семью, ферму, свой родной мир. Он пытался думать о полях колышущейся пшеницы, о величественных закатах, вспомнить звук голоса отца. Все, что угодно, лишь бы стереть ужасную реальность. Но это было безнадежно, и он осознал, что последние моменты его жизни будут наполнены такими ощущениями, как вкус рвоты, вопли людей, летящих навстречу смерти, стук сердца, бешено колотящегося в груди. Это будет то, что он возьмет с собой в смерть: последние чувства, которые он будет знать. Только он начал думать о несправедливости всего этого, мир вокруг прекратил вращаться, и с сотрясающим кости ударом и ужасным скрежетом, звучавшим как предсмертный крик какого-то смертельно раненого чудовища, посадочный модуль столкнулся с поверхностью.

На секунду наступила тишина, отсеки модуля погрузились в полную темноту. Потом Ларн услышал кашель и тихие молитвы, и люди в модуле дружно вздохнули с облегчением, обнаружив, что, несмотря на свои предчувствия, они все еще живы. Неожиданно тьма сменилась тусклым сумрачным светом – включилась система аварийного освещения модуля. Затем Ларн услышал знакомый резкий голос, выкрикивающий приказы – сержант Феррес стремился восстановить порядок среди своих подчиненных.

- Построиться! – кричал сержант, - Построиться и приготовиться к высадке! Поднимайте ваши задницы, проклятье, и начинайте уже вести себя как солдаты! Вы прилетели на войну сражаться, ленивые ублюдки!

Отстегнув ремни Ларн, шатаясь, встал на ноги, и осторожно ощупал тело, проверяя, не сломаны ли какие-нибудь кости. К своему облегчению он, кажется, пережил приземление так, что пострадала лишь его форма. Его плечи болели, и там, где пряжка одного из ремней впилась в тело, ощущался болезненный синяк. За исключением этого он пережил то, что казалось верной смертью, удивительно невредимым. Поздравив себя с тем, что уцелел в первой высадке, Ларн повернулся, чтобы взять свой лазган, и увидел, что человек, сидевший в кресле рядом с ним, оказался не так удачлив.

Это был Дженкс. Голова его была повернута под ненормальным углом, глаза равнодушно смотрели с безжизненного лица.

Дженкс сидел в своем кресле мертвый и неподвижный. Уставившись на труп своего друга с ошеломленным неверием, Ларн заметил тонкую струйку крови, стекающую изо рта Дженкса на подбородок. Потом, заметив маленький окровавленный кусочек плоти, лежавший на полу рядом с его ногой, Ларн понял, что при ударе во время посадки Дженкс нечаянно откусил себя кончик языка. Ужаснувшись своему открытию, Ларн не сразу понял, как Дженкс умер. Но, посмотрев еще раз на расположение ремней, которыми был пристегнут труп его друга, и  то, как его голова была свернута набок, как у сломанной марионетки, Ларн понял, что ремни были неправильно пристегнуты и сломали шею Дженксу при посадке. Это понимание не принесло ему утешения. Дженкс был мертв. И понимание того, как умер его друг, не уменьшило горе Ларна.

- Построиться! – снова закричал сержант. – Построиться и приготовиться к выходу!

Все еще ошеломленный, Ларн схватил свой лазган и прошел мимо тела Дженкса, чтобы присоединиться к остальным солдатам роты, строившимся в одном из проходов между бесконечными рядами кресел на верхней палубе. И когда он подошел, он в первый раз услышал звук отдаленных попаданий в обшивку корпуса. «В нас стреляют», тупо подумал он, его разум все еще был потрясен видом трупа Дженкса. Заметив почти осязаемое волнение среди других гвардейцев, когда он занял место в строю и ждал приказа выходить, Ларн понял, что чувствует запах дыма, и вслед за этим пришло страшное осознание, пробившееся сквозь туман его горя и вцепившееся в его сердце ледяными пальцами.

Посадочный модуль горел.

Охваченные ужасом перспективы быть пойманными в ловушку в горящем модуле, гвардейцы поспешили к лестничной шахте, позади сержант Феррес выкрикивал богохульства в тщетной надежде сохранить какое-то подобие порядка. Никто его не слушал. Обезумев, они бросились по лестнице на нижнюю палубу, спотыкаясь о трупы тех, кто погиб при посадке. Спеша вместе с другими, Ларн заметил их ротного командира, лейтенанта Винтерса, сидевшего мертвым в своем кресле, с шеей, сломанной как у Дженкса. У Ларна не было времени размышлять над смертью лейтенанта; оказавшись в потоке бегущих гвардейцев, он мог только бежать вместе с толпой, стремившейся на нижнюю палубу, к аппарели и свободе. Но когда они спустились, то увидели, что аппарель закрыта, в то время как запах дыма вокруг становился все сильнее.

- Открыть аппарель! – взревел сержант Феррес, проталкиваясь сквозь толпу гвардейцев туда, где небольшая группа рассматривала панель управления, приводящую в действие механизм аппарели. Увидев, что гвардейцы в замешательстве подняли на него глаза, он оттолкнул их и протянул руку к металлическому рычагу, находившемуся в углублении у края аппарели.

- Бесполезные ублюдки! – сплюнул он презрительно, его рука сжалась на рычаге. – Панель наверняка повреждена при посадке. Вы должны потянуть рычаг аварийного сброса – вроде этого.

Потянув за рычаг, сержант Феррес вдруг пронзительно закричал, когда один из аварийных разрывных зарядов, открывавших аппарель, сработал преждевременно, и ярко-желтая вспышка пламени поглотила его лицо. Завопив, с огненным венцом вокруг головы, он слепо ткнулся в аппарель, когда другие заряды сработали, и аппарель неожиданно открылась. Выпав в открывшийся вход, его тело покатилось по аппарели вниз и остановилось, когда одна нога зацепилась за выступ в боку аппарели. Видя, как агония их сержанта затихает, и жизнь покидает его, солдаты стояли и смотрели на него в потрясенном молчании, загипнотизированные ужасной смертью своего командира.

- Мы должны идти, - услышал Ларн, как сказал кто-то позади него, и ощутил, как жарко стало в модуле. – Дыма становится все больше. Если не выйдем, мы или сгорим, или задохнемся.

Как один, гвардейцы бросились вниз по аппарели. Свет снаружи казался ослепительным после сумрака отсеков модуля. Едва устояв на ногах, когда люди вокруг него рванулись к выходу, Ларн бежал по аппарели вместе с остальными, его первые впечатления от нового мира слились в беспорядочную смесь видов и ощущений. Сквозь массу людей вокруг, он обрывками видел опустошенную местность, видел серое небо, нависающее над ними, чувствовал жестокий холод, терзающий его плоть. Хуже всего был вид обугленного изуродованного лица сержанта Ферреса. Почерневшие глазницы Ферреса, в которых когда-то были его глаза, мелькнули на краю поля зрения Ларна, когда он следовал за другими по аппарели. Когда первые ряды гвардейцев достигли нижнего края аппарели и кажущейся безопасности, безумный стадный инстинкт первых нескольких секунд внезапно отступил.

Освободившись от давящей тесноты толпы, когда гвардейцы перед ним вышли на открытое пространство, Ларн еще раз смог вздохнуть с облегчением. Потом, стоя вместе с другими солдатами, которые, лишившись командиров, в нерешительности столпились в тени посадочного модуля, он в первый раз смог осмотреть мир вокруг.

«Вот оно», подумал он, от его дыхания в холодном воздухе шел белый пар. «Это Селтура VII? Она не очень похожа на то, что описывали нам на инструктаже».

Вокруг него был мрачный и бесплодный ландшафт, такой же бескрайний, как пшеничные поля его родного мира – равнина, лишенная деревьев, покрытая мерзлой серо-черной грязью, здесь и там усыпанная воронками от снарядов и ржавыми остовами сожженной техники. Дальше к востоку он видел вдали руины городских зданий, такие же серые, зловещие и заброшенные, как и все вокруг. «Это словно призрачный город», подумал он, содрогнувшись. «Призрачный город, ждущий новых призраков».

- Я не понимаю, - услышал он недоуменный голос, и увидел, что Леден, Халлан и Ворренс подошли и стоят рядом с ним. – Где деревья? – спросил Леден. – Они сказали, что Селтура VII покрыта лесами. И здесь холодно. А говорили, что там будет лето.

- Не о том беспокоишься, - сказал Халлан. – Нам нужно найти укрытие. Я слышал, как в корпус попадали снаряды, когда мы приземлялись. Где-то здесь враги… - он замолчал и тревожно посмотрел на небо, и они услышали над головой свист летящего снаряда.

- Снаряд! – завопил кто-то, и вся рота бросилась искать укрытие под бортом модуля. Через несколько секунд метрах в тридцати от них взрыв поднял в воздух комья мерзлой грязи.

- Думаю, это был миномет, - сказал Ворренс, судя по его голосу, он был на грани паники, сжавшись вместе с другими у борта модуля. – Это звучало как миномет, - сказал он, неуправляемо бормоча и задыхаясь в приступе страха. – Миномет, вам так не кажется? Миномет. Думаю, это был миномет. Миномет…

- Я молю Императора, чтобы это было все, что у них есть, - сказал Халлан. Вокруг раздавались новые выстрелы и взрывы. Обстрел угрожающе усиливался с каждым мгновением, и грохот от снарядов и пуль, попадающих в корпус модуля с другой стороны, был таким громким, что гвардейцам приходилось кричать, чтобы быть услышанными. – К счастью для нас, кто бы ни стрелял, они с другой стороны модуля, но мы не можем оставаться здесь все время. Надо найти укрытие получше, иначе только вопрос времени, когда их артиллерия начнет кидать снаряды прямо нам на голову.

- Может быть, это все ошибка? – сказал Ворренс, его лицо оживилось проблеском отчаянной надежды. – Нас неправильно опознали. Может быть, это свои стреляют, и они просто не знают, кто мы? Мы могли бы поднять белый флаг и попытаться просигнализировать им…

- Заткнись, Ворс, ты говоришь как идиот, - огрызнулся Халлан. Но увидев, как Ворренс потрясенно смотрит на него, он смягчил тон. – Поверь мне, Ворс, здесь нет никакой ошибки. На каждом борту модуля нарисован десятиметровый имперский орел. Те, кто стреляют в нас, точно знают, кто мы. Поэтому они и пытаются убить нас. Наша единственная возможность выбраться отсюда – попытаться дойти до своих. Хотя для начала надо узнать, где они.

- Там! – воскликнул Леден, указывая пальцем на восток. – Видите – там орел вдали. Милостивый Император, мы спасены.

Повернувшись, куда указывал Леден, Ларн увидел флагшток, поднимавшийся из руин на окраине города. А на его верхушке был истрепанный и рваный флаг: имперский орел, реющий на ветру.

- Ты прав, Леден, - сказал Халлан, волнение в его голосе привлекло внимание остальных солдат роты, и десятки глаз повернулись к флагу. – Это имперские позиции, конечно. Если присмотритесь, сможете разглядеть очертания замаскированных бункеров и орудийных окопов. Мы должны идти туда.

- Но это как минимум семьсот или восемьсот метров от нас, Халс, - возразил Ворренс. – Между нами и этим флагом ничего кроме голой земли. Мы не сможем дойти туда.

- У нас нет выбора, Ворс, - сказал Халлан. Потом, увидев, что глаза каждого гвардейца в роте обращены на него, он повернулся к ним и возвысил голос достаточно громко, чтобы его было слышно сквозь грохот обстрела. – Слушайте меня, все вы. Я знаю, вы напуганы. Видит Зелл, я тоже. Но если мы останемся здесь, мы все трупы. Наш единственный шанс – добраться до того флага!

Несколько секунд никто не отвечал, пока гвардейцы переводили испуганный взгляд с горящего модуля на обширное пространство открытой земли перед ними. Каждый человек взвешивал неприятное решение: остаться здесь, что грозило смертью позже, или побежать, что грозило смертью сейчас. Потом вдруг снаряд разорвался с их стороны модуля, не более чем в пяти метрах от них, и решение было сразу принято.

Они побежали.

Задыхаясь, охваченный ужасом, Ларн бежал вместе с ними. Он бежал, а сзади их настигал беспощадный поток огня – невидимый враг пытался убить их. Он видел, как люди вокруг падали, крича, брызги крови разлетались из их грудных клеток, рук, голов, когда пули настигали их. Он видел, как людей убивало падающими снарядами, тела разрывало на куски взрывной волной и осколками, видел оторванные головы и конечности. И все время он не отрывал глаз от флага вдали – долгожданного островка безопасности. С каждым вздохом он тихо молился в надежде на спасение. Каждый шаг приближал его к спасению.

Он бежал и видел, как погибали его товарищи. Он видел, как первым упал Халлан, его правый глаз вырвался из глазницы, когда пуля прошла сквозь него, рот был еще открыт в крике ободрения, которым Халлан пытался воодушевить своих товарищей гвардейцев. Потом упал Ворренс, его торс был разорван и изуродован десятком осколков, пробивших его грудь. Падали и другие, некоторых он знал по имени, других видел только мельком. Все они были убиты, когда, так же задыхающиеся и отчаявшиеся, как и он, бежали к флагу. И когда, наконец, большинство его товарищей были уже мертвы, и до флага оставалась еще сотня метров, Ларн понял, что он уже не сможет добежать.

- Сюда! Сюда! Быстрее! Сюда!

Неожиданно услышав крик поблизости, Ларн повернулся и увидел группу гвардейцев в серо-черном камуфляже, появившихся словно из ниоткуда и звавших его. Направившись к ним, он увидел, что они появились из траншеи, и побежал к ним, вражеские пули вспахивали землю вокруг него. Наконец, достигнув траншеи, он прыгнул в нее. Пытаясь отдышаться, лежа на дне траншеи, Ларн огляделся и увидел пятерых гвардейцев, стоящих в траншее: все одеты в серо-черные пятнистые шинели с шарфами и шлемы с меховыми чехлами. Сначала они игнорировали его, их глаза были обращены к ничейной земле, по которой он только что бежал. Потом один из гвардейцев повернулся к нему, поморщился и наконец заговорил.

- Это Видмир в траншее-3, сержант, - сказал гвардеец, нажимая кнопку на своем воротнике, и Ларн понял, что он говорит по комм-линку. – У нас один выживший. Думаю, еще несколько могли спрятаться в других траншеях. Но большинство этих несчастных тупых ублюдков погибли на ничейной земле. Это все.

- Вижу движение на позициях орков, - сказал другой гвардеец, выглядывая за бруствер траншеи. Должно быть, вся эта стрельба их разгорячила. Они готовятся к атаке.

Потом, пока Ларн раздумывал, действительно ли он услышал слово «орк», он увидел, что гвардеец отвернулся от бруствера и смотрит на него.

- Если ты носишь эту форму не только для красоты, салага, не соизволишь ли ты встать и приготовить свой лазган? Сейчас начнут стрелять.

Поднявшись на ноги, Ларн снял с плеча лазган и шагнул вперед, другие гвардейцы посторонились, чтобы дать ему место на стрелковой ступени. Потом, проверив лазган и приготовившись стрелять, он увидел кое-что, что заставило его задуматься, не была ли его первая боевая высадка еще более неудачной, чем он мог подумать. Краем глаза он заметил изрешеченную пулями деревянную вывеску, установленную позади траншеи. Вывеску, ироническое приветствие на которой заставило его задуматься, там ли вообще он находится, где предполагает.

На вывеске было написано: