"Хольгер Кальвайт. Шаманы, целители, знахари " - читать интересную книгу автора

и курили. Они передали мне несколько песен, а также способность видеть их -
священное зрелище. Свои священные когти они передали мне. В заключение эти
духи медведей гризли танцевали и демонстрировали мне свои возможности. Они
разрывали свои животы и затем становились святыми и исцеляли себя сами. Или
они сбивали выстрелами когти и стояли там, захлебываясь в крови. Потом они
становились святыми и исцеляли себя" (Radin, 1945, 2).
Тундер Клуд, как мы видим, научился целить не иначе, как давая дыхание
жизни. Духи той деревни из потустороннего мира благословили его, давая силу;
духи медведей гризли подарили ему священное песнопение и духовное зрение. Мы
встречаемся здесь с мотивом намеренного нанесения увечья себе самому и
последующего самоисцеления: духи медведей гризли демонстрируют искусство
истинного целения. Истинный целитель может, не колеблясь, наносить себе
увечья; если он святой, раны излечиваются сами по себе. Тем самым он
выдержал проверку своих способностей, доказал свое умение врачевать - то,
что совершенно утрачено современной медициной. Целитель родового общества
постигает болезни, которые лечит, на собственном теле: он берет на себя
жалобы своего пациента и исцеляет себя сам. В этом состоит суть врачевания
архаичного целителя, который связан, благодаря глубине внутреннего сознания
со своим телом, с болезнью, с самим собой и с пациентом. Такая повышенная
чувствительность не находит понимания в современной культуре, ею утрачена
ускользающая реальность, которая преобладает в сознании исцеляющего силами
природы.
Старый австралийский доктор вурадьери рассказал исследователю Альфреду
Ховитту {1887, 48) историю своего произведения в вулла-мул-лунги. Маленьким
мальчиком привел его отец в рощу и "вжал" ему в грудь два кристалла кварца,
которые там исчезли; при этом он ощутил приятное тепло. Он должен был выпить
воды, которая обогатившись кристаллом, имела сладковатый вкус. После такого
переживания, связанного с посвящением, он стал видеть вещи, которые не
замечала его мать. Во время родового посвящения в десятилетнем возрасте он
должен был какое-то время пробыть один в роще. Отец навестил его, показал
ему кусок кристалла кварца и потребовал, чтобы тот самостоятельно высвободил
кристалл из своего тела. Хотя он и боялся, ему это удалось. У тотема, в
могилу которого он спустился вместе со своим отцом, он получил несколько
кристаллов. В могиле они встретили Гунр, тигровую змею будьян, личного
тотема отца и сына, на хвосте которой была закреплена веревка, наподобие
той, которую доктора высвобождали из своего тела. Отец схватился за веревку,
и они последовали за тигровой змеей; они были втянуты ею сквозь ствол дерева
внутрь земли и попали в конце концов внутрь полого дерева. Позже, в земле, в
одной из нор, о его тело терлось множество змей, чтобы сделать его умелым
вилла-муллунгом. Отец сказал, что им следовало бы подняться к Байамё,
небесному божеству, И они сели на ту нить доктора, на конце которой ждал
Вомбу, птица Байаме. Сквозь облака они отправились к небу. При этом они
прошли место, которое то открывалось, то закрывалось. Отец утверждал, что
это очень нужное устройство: если бы дух доктора здесь защемило, на земле бы
вскоре о нем забеспокоились. Немного погодя, они повстречали Байаме, старого
мужчину с белой бородой. На его плечах покоились две большие колонны из
кристаллов кварца, торчавшие в небо; его окружали звери и птицы, а также
родственники. После этой встречи сыну удавалось высвобождать из себя вещи.
Но позднее, когда он заболел, он потерял эту способность.
Это путешествие отца и сына в потусторонний мир обнаруживает множество