"Джеймс Брэнч Кейбелл. Domnei (Сказания о Мануэле - 4)" - читать интересную книгу автора

глаза только что разбуженного ребенка.
И казалось, прошло много времени, прежде чем она заговорила и спокойно
призналась в том, что все рассказала Айрару де Монтору, и по причине любви
к ней епископа так подстроила нужный исход беседы - "подло", как выразилась
она, - что было обещано, что порядочный человек зайдет в три часа за
Перионом де ла Форэ и проводит вора до незаслуженной безнаказанности. Все
это она проговорила совершенно спокойно, будто по книге, но вдруг голос ее
изменился:
- Это правда. Но... Сейчас вы размышляете о том, почему я пришла сюда
лично рассказать вам об этом?
- Сударыня, не могу и предположить. Нет, в самом деле, - воскликнул
Перион, потому что знал правду и был несказанно напуган. - Не смею и
предположить.
- Завтра вы уплывете воевать за море... - начала было она, но
сладчайший голос ослабел и затем вовсе замер. Он слышал потрескивание дров
и даже учащенное биение собственного сердца, словно наступила самая ужасная
и прекрасная тишина на свете. - Возьмите меня с собой!
Перион потом никак не мог вспомнить, что он ответил. И действительно,
то были какие-то бессвязные слова, какой-то лепет.
- Я не понимаю, - сказала Мелицента. - Послушайте, я была воспитана в
целомудрии, никогда никому не причинила зла, через всю мою защищенную и
спокойную жизнь я пронесла истинную любовь к правде и чести. Моя
рассудительность допускает, что вы такой, каким себя описываете. И все же
есть во мне нечто более властное, чем моя рассудительность, что кажется
всеведущим и с легкостью отметает ваши признания как совершенно неважные.
- Лакей, самозванец и вор! Вот список всех моих законных, честно
заработанных титулов.
- И даже, если бы я поверила вам, по-моему, мне было бы это
безразлично. Вы считаете это странным? Я должна презирать вас. Но даже в
этом случае я бы бросила свою честь к вашим ногам, как делаю сейчас, и,
лишь отчасти ненавидя себя, умоляла бы вас сделать меня своей женой,
служанкой, кем угодно... О! Я думала, что когда придет любовь, она будет
прекрасной!
Он сказал на удивление спокойно:
- Это прекрасно. Не было в моей жизни мгновения более счастливого. Вы
стоите на расстоянии вытянутой руки, я могу дотронуться до вас, могу
овладеть вами, могу сделать все, что захочу. Но я не смею и пальцем
пошевелить. Я похож на человека, который долгое время томился в темнице,
тщетно стремясь увидеть хоть кусочек неба, и который, когда его освободили,
прячет глаза от солнца, поскольку не осмеливается взглянуть на него. Увы! Я
недостоин вашего выбора и умоляю вас говорить со мной как можно суровее,
сударыня, поскольку, когда ваши чистые глаза смотрят на меня с добротой, а
ваши нежные, прекрасные губы находятся рядом с моими, я так возбужден и так
счастлив, что боюсь, как бы не заревновали Небеса!
- Не бойтесь... - прошептала она.
- Мне нужно быть смелее? Через минуту разбудить графа Эммерика и смело
сказать ему: "Милостивый государь, вор, которого ищет половина
христианского мира, имеет честь просить руки вашей сестры"?
- Завтра вы уплывете воевать за море. Возьмите меня с собой!
- Такой подвиг был бы достоин меня! Вы так нежно воспитаны, вы