"Владислав Былинский. Пускай себе гремит " - читать интересную книгу автора

споткнутся о мой скелет, все не напрасны труды.
Людно в преддверии Круга. Лютые стражники, могильный дух; длинноногие
белозубые ведьмы - улыбки как ножи; косматые обормоты в буфете - только что
из лесов-болот; мальчики-попрыгунчики с автоматами; пожилая неразговорчивая
леди с косой; шесть пар языкастых гермафродитов, черные паруса вместо рук.
Светоносный, зверомордый, тысячеокий тип, покрикивающий на босых
отшельников; мыши шуршащие да тварь с головой от самых пят.
Ряженые повсюду: восторг узнавания, безобразное лобызание уродин.
Доставили меня туда в синем каплевидном автомобиле, впряженном в
пятерку ланей. Копыта искрят на камнях, насквозь прожигают ухабистый
асфальт. Доставили да не велели выпендриваться, господин питательный, здесь
вам не игровой салон, здесь съедят без обжалования по первому кивку. Ну я и
не выпендривался, разве что в сердцах сунул по ноздрям специально для того и
созданному мертвяку в алом жупане, и нежить эта долго по-матерному верещала,
покуда я столоверчение тамошнее обходил и с ведьмами перемигивался.
Мощное впечатление производят на человека ведьмы! Эх,
ведьмочки-насмешницы, язычки что бритва, клычки как у лисички, - эх, скинуть
бы вам годочков по пятьсот...
Мажордом змием прикинулся: шипит и плющ обвивает. Змейки помельче и
поплоше - прислуга, курьеры, посыльные. Струятся под ногами, под столами,
под коврами, все про всех знают. В нужный миг нужная змеюка кусила меня в
нужное место. В пятку, судари.
Жжет! Крапивный зуд в крови. Змеиный поцелуй хлеще спирта. Но ничего,
терпимо. И не такое выдерживали. Главное, не скончаться от подобного
пустяка. Человек умирает - чертей веселит. А я зол на чертей. Сколько они
меня по заколдованным местам водили! Сколько раз в глухомани беспросветной
оставляли!
И закружились зеркала... Значит, вызов. Мой черед. Пора на прием.
Сам Круг - это зрелище.
Это, братья, двенадцать раз по богу. Падаешь в стены зеркальные, словно
в глубокий наркоз. Голоса, пятна, скрипы. Сад бессвязных нот.
Шумит, ревет ураганно листва. Играют раздвоенными языками ветви. Трава,
постель твоя, сама тебя пеленает, гладит веки жесткими щупальцами, холодит
запястья присосками: спи, хорошо? спи, потому что ты - падаешь! Пламя
навстречу, копьем, - цветочно-нежное, лепестковое, ядовитое. Не
уворачивайся! Пламя - нужно! фиолетовый язык подхватит, распробует; ты -
внутри...
Всплеск. Нирвана. Плывешь в искристом и тягучем янтаре, обливаешься
жарким потом. Как пескарь на сковороде. Было падение, веселое падение в
огнях и тарараме, теперь океан вокруг. Океан неподвижного тумана. Ему все
равно, что порождать и что созерцать. Ему не нужно пространство-время: он и
есть и пространство, и время, и еще семь с гаком измерений впридачу. Ему
неизвестны законы: он всегда вне закона. Дышать там нечем, но дышать там и
незачем. Там тихим сразу становишься, поскольку масштаб свой и место свое
вдруг понимаешь.
И тогда сгущаются из тумана тени.
Паханы на сходку съехались! Рыба, качающаяся в кресле на колесиках.
Рядом дядька-Водолей со звездой во лбу; по другую руку красноглазый маршал
Овен. Всесокрушающий Телец и всевидящие Близнецы; рассудительный Рак и
мудрый ярый Лев; ехидная утешительница Дева и ядовитый целитель Скорпион -