"Дмитрий Быков. Вместо жизни (очерки, заметки, эссе) " - читать интересную книгу автора

так и проблуждавший всю жизнь в трех соснах - между Сумасшедшим Ученым,
Отважным Капитаном и Остроумным Слугой.
Дюма справедливо рассудил, что персонификация четырех темпераментов -
лучший способ подкупить любого читателя: мало того, что каждый найдет себя,-
так еще и по мере старения сможет идентифицироваться по-новому! Пылкое
щенячество обожает холерика д'Артаньяна, чувствительная юность ценит
мечтательного и хитрого меланхолика Арамиса; ранняя зрелость соотносит себя
с толстым сангвиником Портосом, которого Дюма, само собой, писал с
сорокадвухлетнего себя; зрелость поздняя утешится всезнанием и стоицизмом
флегматика Атоса. Собственно, есть мнение, что по этому принципу составлен
еще Новый Завет - ведь Евангелий сохранилось много больше, просто оставлены
из них четыре, а прочие переведены в разряд апокрифических; флегматик Иоанн,
сангвиник Марк, меланхолик Лука, холерик Матфей... Дюма, конечно, был
вольнодумцем, намекал на свой атеизм, трунил над церковью (особенно
доставалось Арамису), но Библию регулярно перечитывал в поисках сюжетов, о
чем ниже. Хотя четверку свою он, вероятнее всего, изобрел интуитивно - после
чего ее так или иначе воспроизводили все сочинители приключенческих сюжетов.
От создателей мультсериала "Чип и Дейл спешат на помощь" с великолепным
Рокфором-Портосом и Гаечкой вместо д'Артаньяна,- до Леонида Гайдая с его
Трусом-Арамисом, Бывалым-Атосом (даром что толстый), Балбесом-Портосом и
Шуриком в качестве неунывающего гасконца.
Это не единственная работающая схема Дюма. Книга, построенная на
воскрешении героя, считавшегося мертвым ("Граф Монте-Кристо"); роман мщения,
с постепенным отыскиванием и уничтожением обидчиков, с нравственным
перерождением в финале (он же); остроумный слуга, спасающий хозяина (сага о
мушкетерах - из этого вырос весь Вудхауз); история благородного палача
("Королева Марго"); позаимствованное у Шекспира перемещение шута в центр
повествования - со времен Шекспира, заметим, никто этого столь удачно не
делал (Шико в "Графине де Монсоро" и пр.). Дюма - первый французский
постмодернист - придумал переписывать историю, объясняя ее тайны прихотями
своих героев. Великолепная четверка чуть было не спасла английского короля
Карла, зато вытащила из Бастилии таинственного человека в железной маске,- и
попробуйте вы объяснить школьнику, что его любимцы непричастны к этим
историческим трагедиям!
Это Дюма - человек блистательного и едкого галльского остроумия -
надоумил своих последователей, в том числе и голливудских, что без
репризного диалога мертва самая лихая фабула. Если бы Портос не ворчал: "Я
уважаю старость, но не в вареном и не в жареном виде",- грош цена была бы
всем приключениям; без словесных перепалок Шико с королями, без острот
Генриха Наваррского авантюрные навороты не оживут. Дюма открыл и еще один
важный секрет: злодея никогда нельзя убивать с первого раза. Он должен
напоследок вырваться из ловушки, возникнуть еще раз - чтобы его добили уже
окончательно; эти двойные финалы щедро используются тем же Голливудом. Зло
должно быть абсолютно - без единого проблеска; читатель это любит.
Добродетели не мешает подкинуть пару-тройку слабостей, чтобы она была
обаятельней и полнокровней; но злу не следует давать ни единого шанса:
злодей - так уж без тени совести и без намека на честь. Главное, чтобы
храбрый. Идеальный пример - Миледи. Злодей у Дюма всегда красив... а
впрочем, все у него красивы.
И конечно, читатель любит читать про еду. Кто спит - тот обедает,