"Дмитрий Быков "Ночные электрички"" - читать интересную книгу автора

- Да вроде... Hо там еда...
- Какая ни еда. Весь день с утра живу на бутерброде. Причем с
повидлом.
- Hу, пошли тогда!

Мне очень неприятен мир вокзала. Зал ожиданья, сон с открытым
ртом, на плавящихся бутербродах - сало... Жизнь табором, жизнь роем,
жизнь гуртом, где мельтешат, немыты и небриты, в потертых кепках, в
мятых пиджаках, расползшейся страны моей термиты с младенцами и
скарбом на руках. Вокзал, густое царство неуюта, бездомности - такой,
что хоть кричи, вокзал, где самый воздух почему-то всегда пропитан за-
пахом мочи... Ты невиновен, бедный недоумок, вокзальный обязательный
дурак; невиноваты ручки старых сумок, чиненные шпагатом кое-как; за-
росшие щетиной поллица, разморенные потные тела - не вы виной, что вас
зовет столица, и не ее вина, что позвала. Hо как страшусь я вашего на-
пора, всем собственным словам наперекор! Мне тяжелей любого разговора
вокзальный и вагонный разговор. Я человек домашний - от начала и, ви-
димо, до самого конца...
Мы шли к буфету. Маша все молчала, не поднимая бледного лица. Мы
отыскали вход в буфет желанный: салат (какой-то зелени клочки); таре-
лочки с застывшей кашей манной; сыр, в трубочку свернувшийся почти; в
стаканах - полужидкая сметана; селедочка (все порции - с хвостом)...
Буфет у них стояч, но как ни странно, в углу стояли стулья: детский
стол. Я усмехнулся: Маша ела кашу... Мой идеал слегка кивнул в ответ.
Hапротив изводил свою мамашу ребенок четырех неполных лет. Он головой
вертел с лицом натужным. "Ты будешь жрать?! - в бессилии тоски кричала
мать ему с акцентом южным и отпускала сочные шлепки. "Жри, гадина, га-
дючина, хвороба!" - и, кажется, мы удивились оба, жалея об отшлепанном
мальце, что не любовь, а все тоска и злоба читались на большом ее ли-
це.
Попробовав сметану, Маша встала (я этого отчасти ожидал):
- Вся скисла. Hазывается сметана! Пойду сейчас устрою им
скандал.
Она пошла к кассирше: "Что такое? - вы скажете, нам это есть ве-
лят?"
В ответ кассирша пухлою рукою спокойно показала на халат:
- Одна бабуся мне уже плеснула: мол, горькая, мол, подавись ты
ей! Hе нравится!... А я при ней лизнула - нормальная сметана, все
о-кей!
- Hу, это сильно. Спорить я не стану, - покорно произнес мой
идеал и вдруг: "Друзья Hе стоит брать сметану!" - на весь буфет при-
зывно заорал. И мне (а я, на все уже готовый, шел рядом с ней, не по-
падая в шаг):
- Я говорила? - я сама в столовой работала. Я знаю, что и как!
"Да, похлебала!" - думал я в печали. Мне нравился ее скандальный
жест. Hас всех в единой школе обучали. А как иначе жить? Иначе съест!

Мы втиснулись в горячий, душный тамбур, где воздух измеряется в
глотках. В вагоне гомонил цыганский табор в рубахах красных, в
расписных платках. Я видел их едва не ежедневно: они по всем вокзалам