"Александр Бушков. Умирал дракон (Авт.сб. "Волчье солнышко")" - читать интересную книгу автора

средненький шлягер, а потом еще раз вспомнила и еще, будто невзначай,
намекала, что ей хотелось бы увидеть нечто подобное однажды утром -
несмотря даже на вторичность ситуации. Гаранин, пребывая в лирическом - то
есть благодушном - настроении, как-то задумался: а почему бы и нет? Но не
решился. Дело было не в деньгах, останавливала боязнь выставить себя на
всеобщее посмешище - он считал, что выходки в стиле трубадуров и
миннезингеров безнадежно устарели применительно к стройке века. Примерно
так и объяснил Вете, упирая на рационализм и логику. Она вроде бы вняла и
больше о Пиросмани не вспоминала, даже репродукцию убрала со стены.
- Да, конечно, - сказал Гаранин. - Была такая мысль. Но человеку с моим
положением раскладывать на рассвете цветы по асфальту... Мальчишки
смеяться будут.
- Да, разумеется, - согласился Второй, и в его голосе Гаранину снова
послышалось сожаление.
Серебряный удар гонга прошил застоявшийся воздух и разбрызгался,
затухая.
- Время лекарство пить, - сказал Первый. - Видел, Гаранин, что
делается? Бывший ужас высосет микстуру по будильнику. Волоките отраву!
Лешие принесли три чаши, курящиеся парком, грустно пахнущие травами.
Гаранин отвернулся, поднял горсть монет и стал разглядывать рисунки. За
спиной хлюпало и булькало.
Стрелообразный наконечник хвоста несильно шлепнул его по плечу.
- Кончили лечиться, - сказал Первый. - Теперь и поговорить можно...
Наедине.
Гаранин оглянулся - две другие головы шумно посапывали с закрытыми
глазами.
- Маленькие сюрпризы домашней медицины, - сказал Первый. - Пока
проснутся, мы все и обговорим. Помоги старому больному дракону, захотелось
пожить еще, понимаешь.
- А я тут при чем?
- Ты тут очень при чем, - сказал Первый. - Лечить, видишь ли, можно не
только травами и скальпелями. Можно вылечиться и вдохнув кусочек чужой
души. Поспособствуешь?
- Как это? - Гаранин отступил на шаг.
- Да не бойся ты, ничего из тебя высасывать не будут... Иди сюда.
Хвост, с обезьяньей цепкостью обвив плечи, подтолкнул к зеркалу. В руке
каким-то образом оказался длинный двузубец с золотыми остриями и древками
из черного металла, украшенными непонятными знаками. Зеркало неожиданно
осветилось, став словно бы окном наружу, в ясный солнечный день, и там -
протяни руку и коснешься - была комната, и стол, и человек, которого
Гаранин с трудом узнал - забыл его и не собирался вспоминать...
- Технология простая, - сказал Первый. - Размахнись и бей. Желательно
целиться в сердце, да уж бей куда попало - результат один. Не бойся, тот,
чье отражение, не подохнет. Хотя разного рода неприятности гарантированы.
А лично ты ничего не почувствуешь и не потеряешь, ты уж поверь...
- А ты, значит, вылечишься? - спросил Гаранин, впервые за все время
пребывания в пещере переходя на "ты". - Получишь частицу моей души?
- Вот именно, - сказал Первый. - Захотелось мне пожить еще немного,
посмотреть, до чего вы в конце концов докатитесь... Вполне безобидное
желание, по-моему. Ну что ты стал? Бей! Неужели забыл, как этот старый