"Владимир Абаринов. Катынский лабиринт " - читать интересную книгу автора

огромные братские могилы, в которых лежат убитые польские офицеры. Вскрытие
могил уже начато и дало необыкновенные результаты. Жертв, по-видимому,
насчитывается несколько тысяч. Городские власти, потрясенные этим открытием,
намерены выслать на место происшествия делегацию поляков, которой будет
оказана всяческая помощь и которая будет освобождена от каких бы то ни было
совместных выступлений с немецкой пропагандой.
Пораженный этим известием, я сразу же подумал, что в Козьих Горах может
оказаться какой-то след, ведущий к разгадке тайны исчезновения польских
военнопленных в лагерях Козельска, Старобельска и Осташкова. После
некоторого раздумья я спросил у Грундмана, почему он не обращается с этим
вопросом в Польский Красный Крест - наиболее подходящее для этого учреждение
как с точки зрения его статуса, так и с точки зрения веса, который в
польском обществе имеет его мнение. Грундман ответил, что, по его мнению,
Польский Красный Крест действительно должен этим заняться. но существуют
обстоятельства, затрудняющие отношения между немецкими властями и этим
учреждением. Он полагает, что эти обстоятельства мне известны.
Отношение немцев к Польскому Красному Кресту было мне действительно
известно. Польский Красный Крест был единственным учреждением в Генеральной
Губернии, которое сохранилось еще со времен суверенного польского
государства, было единственным его следом. Охраняемый международным законом,
Польский Красный Крест упорно сопротивлялся многочисленным попыткам немцев
ликвидировать его. В результате, он существовал почти только формально, ибо
вся его деятельность была сведена к опеке над инвалидами военных действий
1939 года.
Сообразив, что положение Польского Красного Креста может неожиданно
укрепиться, если сообщение о Козьих Горах соответствует действительности, я
заявил, что в случае выезда в Козьи Горы оставляю за собой право доложить о
результатах своих наблюдений в Польский Красный Крест, однако сначала я
хотел бы знать, кто войдет в состав этой делегации. Грундман ответил, что
принять участие в работе делегации приглашены представители Главного
попечительского совета и его варшавского отделения, а также представители
духовенства, городского управления и судебных властей Варшавы. Все они
завтра утром придут на информационное совещание в управление пропаганды.
Вылет состоится через два дня самолетом. Я ответил, что в этом случае также
приму участие в делегации, но поставил условием полную свободу суждения о
том, что увижу, как и свободу распоряжения этой информацией. Поскольку я -
представитель Польши, я намерен всеми способами делиться с польским
обществом всем, что увижу в Козьих Горах, а не сидеть затаясь в своем углу.
Грундман принял мои условия.
Выйдя от него, я стал быстро искать встречи как с представителями
подпольных организаций, так и теми, кто был назван Грундманом. Я входил в
ряды "Лагеря Сражающейся Польши" и был редактором газеты "Нурт" ("Течение").
С моим шефом, Юлианом Пясецким, я непосредственного контакта не имел, а
связной "Кораль" должен был появиться v меня лишь через несколько дней.
Поэтому я пошел другим путем: через живущего по соседству от меня Мариана
Бучковского и его связную Марту передал известие о моем разговоре с
Грундманом Хуберту, тогдашнему руководителю отдела пропаганды Армии Крайовой
по Варшавскому округу.
Хуберт, по словам Мариапа Бучковского, отнесся к моему сообщению
пренебрежительно и сказал, что "немцы хотят надуть Гетля". На мою поездку