"Владимир Абаринов. Катынский лабиринт " - читать интересную книгу автора

акваториях страны - Белое море. Онежское озеро, Беломорканал. Ранней весной
1940 года буксир получил задание взять у причала шаланды и вывести в море.
На буксир погрузились вместе с нами офицеры НКВД. Я увидел, что в открытых
шаландах было несколько тысяч польских военнопленных, в том числе я видел
людей, одетых в форму черного цвета. Мой старший друг матрос сказал, что это
польские полицейские. Наверху шаланд стояли со штыками солдаты НКВД. Буксир
потянул шаланды в открытое море. Когда мы были в нескольких десятках миль от
берега, нам сказали остановиться. Офицеры НКВД переправились с буксира на
шаланды. Шаланды мы оставили и пошли обратно в сторону причала. Через день
буксир вернулся. Офицеры опять погрузились на буксир. Я заметил, что в
шаландах была только охрана НКВД, а военнопленных не было и следа. Я спросил
своего товарища матроса, куда делись пленные. Он показал пальцем руки в
сторону дна моря и говорит: "Не спрашивай и не говори никому, что мы знаем,
иначе наша судьба будет такой же". На лицах офицеров НКВД было видно большое
волнение. Когда мы вернулись к берегу, всему экипажу было сказано, чтобы мы
никому не говорили об этом под страхом суровой кары".
Второе письмо любезно предоставил в мое распоряжение профессор
Мадайчик. Оно получено факультетом истории Ягеллонского университета, его
автор - Тадеуш Чиж из Сопота.
Начинается письмо словами: "В 1954 году я был в СССР и работал на верфи
"Петрозавод" в Ленинграде..." И далее следует тот же рассказ безымянного
технолога. Автор письма уточняет: шаланда - баржа с открывающимся дном.
Способ перевозки заключенных в открытых баржах, или шаландах, широко
практиковавшийся ГУЛАГом, описан Солженицыным. Напомню читателю эти строки:
"В корытную емкость баржи сбрасывались люди и там лежали навалом, и
шевелились, как раки в корзине. А высоко на бортах, как на скалах, стояли
часовые". И далее: "Баржевые этапы по Северной Двине (и по Вычегде) не
заглохли и к 1940 году, а даже очень оживились: текли ими освобожденные
западные украинцы и западные белорусы". Уточню: не столько украинцы и
белорусы, сколько поляки - депортированные, они же спецпереселенцы, о
которых речь пойдет в следующей главе.
Что ж, история вполне правдоподобна (в сумраке или издали темносиние
мундиры вполне могли показаться черными), а вот версию о специальных баржах
с открывающимся дном следует признать в высшей степени сомнительной: если и
топили пленных, то уж вместе с баржами, запертыми в трюмах, чтобы не всплыли
трупы.
Своя гипотеза у И.С. Клочкова. Он определенно утверждает, что пленных
из монастыря вывозили на баржах и по крайней мере одна из них затонула - или
затоплена - в одном из селигерских проливов. Этот вариант представляется мне
совершенно нереальным прежде всего потому, что озеро не могло вскрыться к
началу апреля. Возможно, сведения Клочкова относятся к одному из последних,
майских этапов? К этому сроку Селигер, как правило, очищается ото льда, и
навигация идет полным ходом. (Точную справку о весне 1940 года можно было бы
извлечь из архива местной метеослужбы, однако обнаружить соответствующие
документы мне пока не удалось.) Но и в этом случае сомнения остаются:
максимальная глубина Селигера 50 метров, озеро активно посещается туристами,
рыбаками, яхтсменами - трудно представить себе, что за все эти годы не
обнаружилось ни малейших следов затонувшей баржи. Во всяком случае, Карпов,
опытный рыбак, однозначно отрицает такую возможность. Клочков, правда,
рассказывает о горсти польских монет, подобранных на берегу кем-то из