"Гусейн Аббасзаде. Просьба" - читать интересную книгу автора

видел за свои семнадцать прожитых лет. И не со стороны увидел, а попал в
центр весьма неприятных событий. За малым не остался без глаза... Мог бы
занять место умершего в прошлом году кривого Нурали... Но тот потерял глаз
на войне, а он мог лишиться его по милости пьяного хулигана... А как этот
Нурали настрадался! Всю жизнь ходил с суконной повязкой на глазу... Когда
снимал ее, люди ужасались. Верно говорят: лицо человека красит, а глаза -
лицо... Обошлось без беды, и то хорошо, благодари судьбу, Бахман. Спи,
сказал он себе, утро вечера мудренее, и ночь уже на исходе, спи.

III

Но близилось утро, а уснуть он так и не мог. И не могла уснуть
Гюляндам; растревоженная, она думала о квартиранте.
- Не спишь, сынок? Я тоже не сплю. Разве после таких передряг уснешь?
Слушай, не забыть бы: доктор велела тебе в поликлинику сходить, на
перевязку. А я только теперь вспомнила, что там у них новое правило завели:
кто не записан в домовую книгу, того не обслуживают. Паспорт твой со всеми
бумажками я когда еще сдала той девице, что при управдоме, а она, паршивка,
все откладывает прописку: придите завтра, ждите послезавтра... Конечно, у
этой чернявенъкой есть расчет: ждет, чтобы я сунула рублей пять-шесть.
Только напрасно ждет, не видать ей этой бумажки как своих ушей. Наверное,
если еще дня два-три протянет, пойду жаловаться большому начальнику.
- Если из-за меня, то не надо, Гюляндам-нене. Я думаю, если попрошу, в
поликлинике перевязать не откажут.
- А зачем того-другого просить, родной мой, если делать это обязаны?
Разве ты не в этом доме живешь? Все надо просить... И живому человеку не
верят, а клочку бумаги верят!..
- Ничего, Гюляндам-нене, обойдется.
Вот эта примирительная реплика была совершенно ни к чему: старая
женщина, что называется, "завелась", и Бахман подумал с тоской, что теперь
уже до утра глаз не сомкнет.
- "Ничего"... Больше всего не нравится мне это слово - "ничего". Если
что-нибудь с человеком плохое случается, так как раз из-за таких вот
"ничего". Из-за уступчивости этой проклятой. Зачем далеко ходить, возьмем
вот этого Гани-киши. Была у него жена... Такой скандалистки еще поискать...
Как будто не от людей родилась... Дочь Шумюра! Ни стыда у нее, ни совести.
Как говорится, орехи у мужа на голове колола. А что Гани-киши? А ему неловко
перед людьми, ничего, думает, образумится... Он свою злость глотает, молчит,
а Дурдана думает, что он ее боится и потому с ней в споры не ввязывается. И
кричит Дурдана, из-за любого пустяка горло дерет. И перед детьми мужа
унижала, лишала уважения, и перед соседями... Ну и какая же это жизнь, если
сладу нет, и жена под свой каблук мужа подминает? Да хотя бы красивой или
умной была, а то ведь дура набитая. Было у них не то семеро, не то даже
больше детей, а в живых остались только двое - сын да дочь. И вот эта дочка
ее ненаглядная, Сакина, она теперь в Барде живет, учительница, свой дом,
свою семью имеет... И вот этот Алигулу, ты видел, что за человек. Гани-киши
дрожал над своими детьми, Алигулу этого любил особенно. Думаю, только дети и
привязывали Гани к дому, иначе он не терпел бы Дурдану ни дня... Он детей
жалеет, она - колотит, а когда мать с отцом ругаются, дети держат сторону
матери. Так с трех сторон и нападали на человека. "Ты плохой отец! - орали