"Мансур Абдулин. 160 страниц из солдатского дневника " - читать интересную книгу автора

Свою философию "убить хоть одного фашиста!" я, как комсорг батальона,
распространял среди всех комсомольцев.
Эту солдатскую философию воспринимали все до единого, и никто не думал
по-другому. А как же Победу добывать? Иначе не добудем...
Я человек по своей натуре мягкий и впечатлительный. Ни хулиганом не
был, ни драчуном, а вот на войне я уничтожал и хотел уничтожать фашистов...
"Успевай убивать, пока сам не погиб от того, кого надо убивать!" - это
я внушал новичкам, прибывающим на фронт.
Как было больно до слез, до полного отчаяния, когда я видел своими
глазами погибшего нашего солдата, только что прибывшего маршевыми ротами.
Это мое состояние всегда выплескивалось, вырывалось наружу. Товарищи по
оружию чувствовали его как свое собственное и ценили мою искренность.
Пишу эти строки, а в памяти встают имена и лица. Молодые, словно
пришедшие к моему письменному столу из огневого сорок третьего...
Хочется рассказать о пулеметчике, комсомольце Кобылине Николае. С 1925
года рождения, он был на два года младше меня. Прибыл на фронт добровольно.
Два его старших брата погибли в боях с фашистами.
Коля хотел быть непременно пулеметчиком. "Максим" - пулемет хороший, но
тяжелый - шестьдесят пять килограммов. В обороне лучше "максима" нет
пулемета. Но в наступательном бою с ним бегать нелегко. Гибнут, как правило,
наши пулеметчики при смене огневых позиций: именно тут фрицы их и ловят на
мушку. Коля придумал нехитрое приспособление: при перебежке с позиции на
позицию он оставлял "максим" на прежнем месте, а сам, как заяц, пулей на
новую позицию. Потом своего "максима" тянет к себе за крепкую и тонкую
многожильную проволоку. Стрелки из роты тоже помогают тянуть. И вот
"максим", как самоходный, торопится следом за хозяином...
Кобылий Коля стрелял не только днем, но и ночью. Высматривал он еще
днем сектор обстрела. Устанавливал загодя "максим" и забивал колышки с обеих
сторон ствола - "ограничители сектора". На колышки палку буквой П. Это тоже
ограничитель, чтоб ствол не сбивался вверх...
Ночью, когда в секторе огня появлялись фашисты, он открывал огонь...
Эмоций или символики здесь было мало. Кобылин Коля мстил за братьев
по-деловому и отправил за них на тот свет не одну сотню гитлеровцев.
Еще хорошо помню комсомольца, пулеметчика тоже, Василия Шамрая. Шахтер
с Донбасса, тоже двадцать пятого года рождения. Как и я, на фронт прибыл
"из-под брони". Иногда фашистскую контратаку наш батальон отбивал только
благодаря личной храбрости этих двух комсомольцев-пулеметчиков.
Оба они живы. Кобылин Николай Николаевич живет в Ижевске, а Шамрай
Василий Кузьмич - в Кременчугском районе Полтавской области. В живых остался
и комсомолец Ким Добкин - наш поэт. Очень везучим разведчиком он был. Сейчас
живет в Ростове-на-Дону. Андрей Богданов живет на Сахалине.
Прием в комсомол был поголовный, и зачастую не успевали выдать новому
члену ВЛКСМ комсомольский билет... Бои были тяжелые, весь состав
комсомольской организации батальона за месяц обновлялся почти полностью...
Комсоргу никогда не приходилось собирать комсомольцев на собрание и
писать протоколы, выступать с докладом и выслушивать прения, В ходе боевых
операций комсомольская организация батальона находилась в состоянии
непрекращающегося "собрания".
Комсомольская жизнь била ключом днем и ночью без перерывов и без
протоколов: