"Мансур Абдулин. 160 страниц из солдатского дневника " - читать интересную книгу автора

держал ее солдат двумя пальчиками. Макаронина вдруг вырвалась на свободу и
как шайтан стала носиться туда-сюда... Кругом - штабеля мешков с этими
макаронинами. Кто бросился бежать подальше, кто ловить взбесившуюся
макаронину... Наступит кто-нибудь ногой на нее, а она выстрелит из-под
подошвы и снова мечется над головой, как молния. И вот эта макаронина
извернулась и лезет в щель между мешками. Как говорится, бежать поздно было
еще вчера - рванет такой склад... Я кинулся к мешкам, схватил макаронину,
обжигая руки через перчатки, да наступил ногой не на горящий ее конец, а на
другой и держал до тех пор, пока она не сгорела совсем.
Потушить горящий порох-макаронину ничем невозможно вообще, если даже ее
засунуть в воду. В воде будет гореть, пока не догорит совсем.
А потом эта пушка днем и ночью работала на нас. Круглые сутки, через
каждую минуту, "берта" выпускала снаряд по своим. Снаряд "берты", тяжело
вращаясь, прошуршит высоко над нами, а потом где-то впереди - в "котле" -
так грохнет, что зарево займет весь горизонт...


* * *

В окопах на войне в минуты передышки часто мыслями возвращаешься к
прожитой жизни. Но больше всего хочется в теплую избу, на печку, и
выспаться. В баню бы забраться и париться на полке... Про баню боязно и
думать, такая мечта кажется совершенно сказочной.
В продолжение целого месяца мы ни разу не уснули в помещении, а на
открытом воздухе спать приходилось большей частью "на ходу". В зимних
условиях степной местности это трудно выдержать даже такому здоровому и
молодому организму, как мой. Изнуряли вши. Куда ты денешься зимой от них?
Никуда. Я пробовал дустом травить - бесполезно. Бывало, когда после боя
взмокну, я доставал пакет с дустом и через воротник засыпал под мокрую
рубашку на голое тело. Дустом пудрил все тело от макушки до пяток. Но вши
были живучие, и дуст не влиял на них.
Нерегулярное питание, хронический недосып, холод, постоянные физические
перегрузки... Пьем грязную воду из грязных котелков, оттаянную из грязного
снега... Как можно было вытерпеть такое? Уму непостижимо! Повторяю, условия
окопной жизни в степной местности под Сталинградом были очень тяжелыми. Это
не говоря об угрозе каждоминутно висящей над головой смерти.
Грязь впиталась в кожу. Лица черные и закопченные. Но мы глядим друг на
друга - и хватает сил смеяться: до чего же чумазые и смешные! Хорошо, что у
меня тогда еще не росла борода. А у старших моих товарищей - мужичков
торчала грязная щетина, и они вообще были похожи на бармалеев...
Командиры, конечно, хотели бы, чтоб мы внешне выглядели более или менее
приличней, но требовать от нас опрятности они не могли.
Я в детстве был мечтатель. На прииске пацаны с восьми лет умели мыть
золотишко. Как утята, на речке Миасс полоскаемся с утра до вечера с ковшами
да с лотками. Я мечтал найти огромный самородок, который не смогли бы
поднять все наши старатели. Я думал тогда, что раз мы находим мелкое золото,
то непременно где-то лежит в земле материнское золото размером со скалу.
Почему я так думал? Потому что я видел камешки размером с песчинку и
монолитные каменные горы, как Таганай... Детская жизнь наша была в те годы в
сплошной работе: по дому, во дворе, в огороде, на покосе, в лесу. Играть