"Мансур Абдулин. 160 страниц из солдатского дневника " - читать интересную книгу автора

хочется, но некогда. Коньки и лыжи лежали, так и не дождавшись хозяина. В
летние каникулы меня отец устраивал в старательскую артель коногоном. Я
любил труд, но мне хотелось хоть один раз в десять дней побыть в лесу одному
или с удочкой на речке... А старатели работают без отдыха все лето... Что
придумать, чтоб не работать целый день? И придумал. Утром, как правило,
старатели рассказывали свои сны. И обычно, когда кому-нибудь приснится очень
плохой сон, суеверные старатели устраивали выходной. И вот утрами я тоже
стал объявлять свои сны: детским снам придавалось очень большое значение.
Бригадир отменял рабочий день, и я убегал "зимогорить" в лес или на речку...
Когда я позже отцу признался в своей хитрости, он до слез смеялся...
Мечтателем я остался и до седых волос, мечтателя не вытравили из меня и
окопы под Сталинградом в декабре сорок второго...
"Как бы мне роту всколыхнуть, - мучительно размышлял я в те дни. - Что
придумать, чтобы люди сделали невозможное и, несмотря ни на что, все бы
разом обрели пристойный облик?.."
Идея пришла внезапно, я даже испугался поначалу. Но когда я
проанализировал варианты "последствий", я решил, что меня невозможно будет
разоблачить, и начал свои действия.
Сначала я отлучился от своей роты на полчаса, а вернувшись, принес
"потрясающую новость":
- Хлопцы, ходит слух, что на Донской фронт прибыл Сталин!
И "новость" понеслась по окопам и траншеям с самой стремительной на
войне скоростью - со скоростью солдатского телеграфа. Уже через какой-нибудь
час я не увидел в нашем батальоне ни одного солдата, который бы не наводил
порядок в своем туалете. Хлопают и скребут свои шинели. Пришивают хлястики.
Бреются на морозе и моются. Чистят свое оружие. Словом, принимают бравый
вид...
Начальству задают солдаты вопросы, чтоб удостовериться, начальство в
недоумении, но солдаты в данном случае слуху верят больше, чем начальству.
Мол, зажимает начальство такую новость, понятно, секретность сохраняет...
Зря я боялся за "последствия" своей идеи. Признайся я теперь, что слух
пустил я, мне бы уже просто не поверили...


* * *

Как-то по ходу наступления и продвижения нашего батальона увидел я ряд
крепких блиндажей, брошенных немцами. Солдаты наши приостанавливаются возле
них, что-то выясняют и двигаются дальше, вперед... Достиг и я этих
блиндажей. Смотрю, у входа на земле корчится могучий артиллерист из полковой
артиллерии. Похоже, отравился чем-то, это бывало часто.
Пострадавший колени поджимает, мнет свой живот и стонет, как в трубу.
Солдаты посмотрят на "страшные муки" - и прочь.
- Чем же он отравился? - пытаюсь дознаться.
- А вон, видишь, что-то из тех бутылей выпил.
Я посмотрел: в ящике шесть бутылей литра по три-четыре каждая. Жидкость
в них золотистая и вязкая.
Умирающий изо всех сил старается умереть самым мучительным образом.
Блеснул на меня подозрительным глазом и жалобно стонет:
- Ох, боже ж мий! Ох, боже ж мий!..