"Томодзи Абэ. Белая роза (Современная японская новелла) " - читать интересную книгу автора

личности, чем они сами. Когда оставались одни мужчины, иностранцы не
стеснялись обращаться к Саи за советом и содействием в делах самого
щекотливого свойства.
Минэяма был одним из тех, кому особенно были не по нутру развязность и
цинизм Саи. Не высказывая это прямо, он как бы всем своим видом говорил
иностранцам: "Можете сколько угодно смеяться над подобными типами. Это они
спровоцировали против вас эту грязную войну. Мы и сами стыдимся таких
соотечественников". Вместе с тем Минэяма прекрасно знал, что Саи паясничал
вовсе не по глупости. Саи преследовал определенную цель: заставить
иностранцев раскрыть свои души, завоевать их благосклонность и получить
возможность играть на их слабостях.
Только Кёко, на какие бы ухищрения ни пускался Саи, ни разу даже не
улыбнулась и смотрела на него с откровенным презрением. Во всяком случае,
если Минэяма как-то сочувствовал Саи и его семье, то у Кёко этот субъект
вызывал одно лишь пренебрежение. А Саи, который сначала относился к ним с
благодарностью, смешанной с завистью, затем стал испытывать чувство ревности
и временами даже нечто вроде желания отомстить.
Тем временем Саи успешно продвигался по служебной лестнице. И обязан он
этим был не только роли шута, которую он столь ловко разыгрывал в обществе
иностранцев. Его успехи в фирме объяснились и тем, что никто лучше его не
годился для совершения всякого рода рискованных, темных сделок, утайки
доходов, подкупа и тому подобных махинаций. Но по мере продвижения по службе
Саи постепенно стал менять кожу: он отбросил прочь шутовской колпак и свои
прежние повадки и начал вести себя как солидный промышленный деятель и
джентльмен. Когда оккупация кончилась, в Корее после прекращения войны был
установлен мир и японский капитализм постепенно снова стал входить в силу,
Саи уже больше перед американцами не пресмыкался. Он теперь держался с ними
как равный и сумел завоевать их доверие. Больше он не плясал перед ними
нагишом. Его сближению с американцами в немалой мере способствовала игра в
гольф, в которой он основательно поднаторел в свою бытность в Маньчжурии. Он
чувствовал, что его долгим злоключениям, бедности и унижениям пришел конец и
теперь перед ним открывается дорога к настоящему успеху.

Весь жизненный путь Саи до сих пор отнюдь не был усыпан розами. Родился
он и вырос в небольшом городке в центральной части Японии. Отец его -
человек, не лишенный способностей, - был личностью эксцентричной. Служил он
муниципальным чиновником. И живи он, как другие его коллеги, по законам
здравого смысла, семья могла бы, наверное, существовать не хуже, чем другие
подобные семьи. Но у него была слишком чувствительная натура. В
муниципалитете он ведал отделом народного благосостояния и, судя по всему,
сам напросился на эту роль. Когда в первые годы Сева* экономический кризис
особенно обострился, он не только делал все возможное, чтобы облегчить
участь безработных, беднейших граждан и бродяг как служебное лицо, но и
помогал им из личных средств, принося в жертву интересы семьи. Его
подопечные часто его обманывали, надували, но эти горькие уроки не шли ему
впрок. Мать Саи, женщина простая, не понимала ни характера мужа, ни его
поступков. Но у нее не хватало смелости ни спорить с мужем, ни
противодействовать ему. У Саи же с отроческих лет была антипатия к отцу.
Впрочем, теперь, по зрелом размышлении, он, пожалуй, скорее должен был
испытать к нему чувство благодарности. Его пример навсегда отбил у Саи охоту