"Пьер Абеляр. Диалог между философом, иудеем и христианином" - читать интересную книгу автора

на то, что они сами далеко превзойдут его? Ибо в самом деле вы никоим
образом не сомневаетесь в Законодателе, то есть в Христе, которого вы
называете самой Мудростью Божьей. Вы признаете, что именно о нем наш Иов
задолго [до Него] прорицал: Вот Бог в силе своей и никого нет подобного ему
из законодателей [(Иов, XXXVI, 22)] [27]. И апостол ваш, предпочитая его
учение и открыто проповедуя несовершенство древнего Закона, сказал: Бог
многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках; в последние
дни сии говорил нам в Сыне и т.д. [(Послание к евреям, I, 1-2)]. И еще раз,
он указывает на различие Ветхого и Нового заветов: Отменение же прежде
бывшей заповеди бывает по причине ее немощи и бесполезности. Ибо закон
ничего не довел до совершенства. Но вводится лучшая надежда, посредством
которой мы приближаемся к Богу [(Там же. VII, 18-19)].
ХРИСТИАНИН. Я, конечно, вижу, что не незнание нашей веры осуждает тебя,
но скорее упорство твоего неверия. Ты, который узнал из Писаний совершенство
самого Закона и который все еще ищет [путь], которому нужно следовать, как
если бы Писания и все другие [свидетельства] не предоставили тебе высшего
образца совершенных добродетелей, относительно которых ты никоим образом не
сомневаешься, что их достаточно для блаженства. Об этом совершенстве,
которого [еще] не было у них в самом начале, говорил ученикам Господь, то
есть тогда, когда Сам передавал [им] Новый Завет, оплодотворив им Ветхий:
Если праведность ваша не превзойдет, и т.д. [(Матфей, V, 20)]. И тотчас,
описав по каждому пункту богатство Нового Завета, внятно выразил все, что не
хватало Ветхому из морального совершенства и завершил [тем самым здание]
истинной этики, то есть при сравнении этой [новой этики] со всем, что было
передано [нам] как патриархами, так и пророками относительно моральных
правил и различения добродетелей, нет ничего легче, чем убедиться [в
превосходстве Нового Завета], если мы тщательно соотнесем его с прежними
[моральными правилами].
ФИЛОСОФ. Как тебе известно, именно Он и привел меня сюда ради такого
сравнения, и мы собрались с этим намерением.
ХРИСТИАНИН: Действительно, перейдем теперь, насколько я понимаю, к цели
и составу всякого знания (disciplina). То, что вы называете этикой, то есть
моралью, мы обычно называем Божественным совершенством (divinitas). Мы,
следовательно, именуем ее на основании того, к чему направлено понимание, то
есть Богом, тогда как вы называете ее добродетелью, исходя из того, чем она
достигается, то есть исходя из добрых обычаев.
ФИЛОСОФ. Я согласен: это ясно, и весьма одобряю новое значение
(nuncupatio) вашего наименования [этого предмета]. Ибо вы считаете, что то,
к чему стремятся, достойнее тех [обычаев], которыми [цель] достигается, и
что достижение [цели] счастливее, чем путь [к ней]: то значение вашего
наименования [этики] гораздо более высокого порядка и сильно привлекает
читателя происхождением от собственно Божественного вдохновения. Если,
следовательно, это [значение этики] превосходит [прежнее] как по назиданию
(documentum), так и по значению слова (vocabulum), то я думаю, что ни одно
знание несравнимо с ним.
ХРИСТИАНИН. Теперь же, если угодно, мы хотим, чтобы ты определил, в чем
состоит суть (suinma) истинной этики и какой цели мы можем добиться на
основании этого знания и, если она будет достигнута, то до какого
совершенства можно довести намерение [следовать] ему. Как я полагаю, суть
этой дисциплины сосредоточена в том, чтобы узнать, чем является высшее благо