"Александр Абрамов, Сергей Абрамов. Всадники ниоткуда (Трилогия "Всадники ниоткуда", #1)" - читать интересную книгу автора

- Что-то уж очень долго сегодня. И тишина какая - только прислушайтесь:
ни скрипа, ни шороха.
Зернов не ответил. Прошло несколько секунд, прежде чем он высказал
тревожившую его мысль:
- А ведь любопытно: каждый раз нам предоставляют полную свободу
действий, не вмешиваясь и не контролируя. Только чтобы мы поняли.
- А мы с Мартином так ничего и не поняли, - сказал я. - До сих пор не
понимаю, почему нам позволили изменить модель?
- А вы не учитываете такой стимул, как экспериментаторство? Они
изучают, пробуют, комбинируют. Дается экспозиция чьей-то памяти, картина
прошлого. Но это не отснятый на пленку фильм, это - течение жизни. Прошлое
как бы становится настоящим, формируя будущее. Ну а если в настоящее
внести новый фактор? Будущее неизбежно изменится. Мы - это и есть новый
фактор, основа эксперимента. С нашей помощью они получают две экспозиции
одной и той же картины и могут сравнить. Вы думаете, им все понятно в
наших поступках? Наверное, нет. Вот они и ставят опыт за опытом.
- А у нас чубы трещат, - сказал я.
Мне показалось, что стало светлее. Зернов тоже это заметил.
- Сколько ступенек видите? - спросил он.
- Десять, - посчитал я.
- А было шесть, сам считал. Остальное - красная каша. Надоел мне этот
"островок безопасности". Спина болит. Может, рискнем... ко мне в номер?
Отдохнем, по крайней мере, по-человечески.
- Мой выше этажом.
- А мой рядом. - Зернов указал на ближайшую дверь, еще тонувшую в
красном дыму. - Рискнули?
Нырнув в струящееся красное облако, мы осторожно приблизились к двери.
Зернов открыл ее, и мы вошли.



23. ПОЕДИНОК

Но комнаты не было. Ни потолка, ни стен, ни паркета. Вместо него
открывалась широкая дорога, серая от пыли. И все кругом было серым -
придорожные кусты, лес за кустами, уродливый, гротескный, как на рисунках
Гюстава Доре, и небо над лесом, по которому ползли грязные, лохматые
облака.
- Вот и рискнули, - сказал Зернов, оглядываясь. - Куда же это мы
попали?
Справа дорога сбегала к реке, закрытой пригорком, слева поворачивала за
широченным дубом, должно быть в четыре обхвата, и тоже серым, словно
припудренным мелкой графитной пылью. Оттуда доносились звуки пастушьей или
скорее детской дудочки, потому что уж очень примитивной и однообразной
была проигрываемая ею мелодия с назойливо тоскливым рефреном.
Мы перешли на другую сторону дороги и увидели странную до
неправдоподобия процессию. Шло несколько десятков ребят, как у нас
говорят, младшего школьного возраста, в одних рубашках до колен или в
штанишках, в каких-то нелепых кацавейках и колпачках с кисточками. Впереди
шел лохматый человек в такой же нелепой курточке и коротких штанах. На