"Александр Абрамов, Сергей Абрамов. Всадники ниоткуда (Трилогия "Всадники ниоткуда", #1)" - читать интересную книгу автора

- Конечно, - повторил Зернов-двойник. - Вы подарили мне авторучку с
вашей золотой монограммой. Она сейчас у меня в комнате, в кармане моей
летней куртки.
- _Моей_ летней куртки, - насмешливо поправил Зернов.
- Ты не убедил бы меня в этом, не посмотри я ваш фильм. Теперь я знаю:
я не возвращался с вами на снегоходе, я не встречал американского летчика
и гибель его двойника увидел лишь на экране. И меня ждет такой же конец, я
его предвижу.
- Может быть, мы исключение, - сказал Зернов, - может быть, нам подарят
сосуществование?
Теперь я видел разницу между ними. Один говорил спокойно, не теряя
присущего ему хладнокровия, другой был внутренне накален и натянут. Даже
губы его дрожали, словно ему трудно было выговорить все то, что рождала
мысль.
- Ты и сам в это не веришь, - сказал он, - нас создают как опыт и
уничтожают как продукт этого опыта. Зачем - никому не известно, ни нам, ни
вам. Я помню рассказ Анохина твоей памятью, нашей общей памятью помню. -
Он посмотрел на меня, и я внутренне содрогнулся, встретив этот до жути
знакомый взгляд. - Когда стало опускаться облако, Анохин предложил
двойнику бежать. Тот отказался: не могу, мол, что-то приказывает мне
остаться. И он вернулся в кабину, чтобы погибнуть: мы все это видели. Так
вот: ты можешь встать и уйти, я - нет. Что-то уже приказало мне не
двигаться.
Зернов протянул ему руку, она наткнулась на невидимое препятствие.
- Не выйдет, - печально улыбнулся Зернов-двойник. - Поле - я прибегаю к
вашей терминологии: другая мне, как и вам, неизвестна, - так вот, поле уже
создано. Я в нем как в скафандре.
Кто-то сидевший поблизости также попробовал дотянуться до
синтезированного человека и не смог: рука встретила уплотненный, как
дерево, воздух.
- Страшно знать свой конец и не иметь возможности ему помешать, -
сказал визави Зернова. - Я все-таки человек, а не биомасса. Ужасно хочется
жить...
Жуткая тишина придавила зал. Кто-то астматически тяжело дышал. Кто-то
прикрыл глаза рукой. Адмирал Томпсон снял очки. Я зажмурился.
Рука Мартина, лежавшая у меня на колене, вздрогнула.
- Люк ап! - вскрикнул он.
Я взглянул вверх и обмер: с потолка к сидевшему неподвижно Зернову в
зеленом свитере спускалась лиловая пульсирующая труба. Ее граммофонный
раструб расширялся и пенился, неспешно и прочно, как пустой колпак,
прикрывая оказавшегося под ним человека. Минуту спустя мы увидели нечто
вроде желеобразного фиолетового сталактита, соединившегося с поднявшимся
навстречу ему сталагмитом. Основание сталагмита покоилось на трибуне у
столика, сталактит же вытекал из потолка сквозь крышу и слежавшийся на ней
почти трехметровый слой снега. Еще через полминуты пенистый край трубы
начал загибаться наружу, и в открывшейся всем ее розовой пустоте мы не
увидели ни стула, ни человека. Еще минута - и лиловая пена ушла сквозь
потолок как нечто нематериальное, не повредив ни пластика, ни его тепловой
изоляции.
- Все, - сказал Зернов, подымаясь. - Финис, как говорили древние