"Александр Абрамов, Сергей Абрамов. Селеста-7000 ("Серебряный вариант")" - читать интересную книгу автора

сто или двести. Я, Боб Смайли, был уже кем-то другим, завладевшим чужим
телом, чужим шрамом и чужим лицом, на котором к тому же не было одного
глаза. Вместо него пальцы нащупали повязку, сползавшую из-под шляпы и
завязанную под волосатым подбородком. Я растерянно посмотрел по сторонам и
услышал позади хохот, похожий на ржание.
Пять или шесть бородачей в живописном рванье, пропеченные солнцем, в
пестрых повязках на головах, а двое в таких же, как у меня, шляпах,
похожие на ряженых пьяниц с деревенского маскарада, подымались на берег по
скользкому обрыву из бухточки, отряхивая с бород белую, как пудра, пыль.
- Билли Кривые Ноги опять забыл, что у него остался всего один глаз, -
прошамкал ближайший ко мне бородач - у него были выбиты зубы. - Смотри,
одноглазый, а то и второй потеряешь!
Я взвизгнул - не взвизгнул, прохрипел - не прохрипел, только голос мой
не был голосом Боба Смайли, и швырнул нож в говорившего. Но попал
почему-то в сундучный замок. Нож звякнул и прилип к нему, как приклеенный.
- То же, что и с лопатами, - вздохнул не принимавший участия в ссоре
детина с медно-красной голландской бородкой. - Мы не вскопаем здесь и двух
футов. Остров проклят, пора уходить.
Я повернулся к нему и на что-то наткнулся. На что именно, я не увидел,
только нога нащупала нечто невидимое. Я молча нагнулся и тронул это нечто
рукой. Пальцы обнаружили лопату, широкую медную лопату, которую мы, а не
эти опереточные бородачи, привезли сюда для противодействия магнитным
бурям. Я не удивился чуду невидимости - просто Боб Смайли во мне вспомнил
о диамагнитных свойствах лопаты и, не видя, на ощупь, поднял ее, а потом,
не задумываясь и не анализируя своих действий, взял да и приложил ее к
голове, даже забыв при этом снять шляпу. Но медная плоскость лопаты прошла
сквозь нее, как ложка в желе, и прохладно коснулась лба. В ту же секунду я
увидел и лопату и рукав своей белой рубашки - рубашки Боба Смайли, а
бородачи и сундук исчезли.
Я снова сидел в палатке возле прибывших со мной парней и не узнавал их.
Никто не видел меня, да и друг друга, пожалуй, - их мутные, словно
стеклянные глаза настораживали и даже пугали. Один раскачивался и
подпрыгивал, что-то бормоча и вскрикивая. "Держи... Лови! Наперехват! Под
ноги... Справа..." - различил я. Казалось, что кричали в толпе, а это
выкрикивал он один и почему-то разными голосами. Другой считал, не
двигаясь, едва шевеля губами, выплевывал цифры, знаки, буквы, символы -
словом, все, из чего составляются формулы. Последние двое валялись на
спине и сучили голыми ногами, как шестимесячные младенцы, мурлыкали и
повизгивали, пуская слюни. Я приложил свою лопату к голове первого и тут
же закрыл глаза. "Это ты, Боб? - услышал я. - А я, должно быть, сон видел.
Будто я мяч, и меня хватают, швыряют, рвут, и чьи-то ноги меня бьют, и
чьи-то руки подбрасывают, а кругом - схватка, обычная, как всегда на
поле". Я все еще не открывал глаз, уже чувствуя, как во мне умирает Боб
Смайли и снова ворочается кривой черт. Я уже опять слышал крики: "Оставь
его, Луис! Под ложечку. Кривые Ноги, под ложечку!.. Выбей нож, вот так -
под дых, чтобы сдох!" И стоны, ор, хохот, свист... Потом чей-то удар сбил
меня с ног, уже не меня, а кого-то другого, потому что я опять прикрыл
невидимой лопатой лицо, и вновь ожили и палатка, и спятившие мои юнцы.
"Снеси их в лодку, - снова услышал я. - Разные люди реагируют
по-разному в одинаковых обстоятельствах. Лопата оказалась забавным